ДЖОН БРАУН. Верно.

ДУГЛАС. И этими восставшими рабами вы рассчитываете пополнять ряды вашей армии?

ДЖОН БРАУН. Да.

ДУГЛАС. Вы обманываетесь. У моего народа храбрейшие и наиболее закаленные — канадцы. Дабы совершить побег на свободу, рабу надлежит презреть и пулю, и собаку-ищейку, топь болот и кручи гор. Многие не выдержали. В Канаде беглых рабов обучили обращаться с ружьем и пистолетом. Да. Канадцев можно было бы в один день включить в вашу армию. Другое дело — рабы из здешних мест. Одни них способны стать хорошими солдатами, другие — нет.

^{Джон Браун хочет что-то вставить, Дуглас ему не дает.}

Второй вопрос — военная подготовка. Держать в руке ружье — для раба уже преступление, которое карается смертью. Недели, месяцы пройдут, пока они научатся стрелять. Меж тем в тот день, когда вы нанесете удар по Харперс-Ферри, армия ваша должна быть в боевой готовности. А шести месяцев, потребных на то, чтобы обучить такое войско, у вас определенно нет.

ДЖОН БРАУН (берет в руки крепкое шестифутовое удилище и с силой срывает с него леску. Затем достает из кармана черный стальной предмет, который оказывается наконечником пики). Вот мой ответ на ваши слова.

ДУГЛАС. Что это?

ДЖОН БРАУН. Пика.

ДУГЛАС. Пика?

ДЖОН БРАУН. Она самая.

ДУГЛАС. Пика!

ДЖОН БРАУН. Сотни лет в Европе пика была оружием пешего воина. Покуда новобранцы, обретшие свободу, не научились пользоваться ружьем, они будут сражаться с пикой в руках.

ДУГЛАС. С пикой!

ДЖОН БРАУН (резким движением выбрасывает вперед пику, нацелив ее на Дугласа, так что еще дюйм — и острие вонзится ему в грудь). Захочется вам оказаться перед острием пики, когда ее древко в руках человека, полного решимости? У меня тысяча древков и наконечников — они ждут, когда тысяча рабов поднимется и возьмет их в руки.

ДУГЛАС. Пика! С приходом ружья природа войны изменилась. Бой перестал быть схваткой врукопашную.