Эта политическая конструкция «имперской конфедерации», если можно так выразиться, была чрезвычайно долго распространена на Западе. Например, еще в XI, XII и даже в XIII в. такое могущественное королевство, как Франция, представляло собой всего лишь теоретическую совокупность различных княжеств и герцогств; единого политического общества, как такового, просто не существовало. Когда Французский король Людовик VI Толстый (1108—1137) попытался поставить своего кандидата на Фландрию, его быстро отрезвили: «Король Франции не имеет никакого права на избрание графа Фландрского». Столь же неудачной была его попытка водворить своего ставленника на место герцога Нормандии. Впрочем, такое положение дел нельзя квалифицировать и как состояние анархии: везде существовали суды и местное управление, законы и налоги, аккуратно и строго взыскиваемые в пользу казны, и даже парламент[828].

С другой стороны, Люксембургские графы, чьи владения формально входили в состав Западной империи, установили тесные отношения с Французскими королями, которых поддерживали в военных столкновениях с Английским королем – вассалом Франции. Порой это приводило к самым фантастическим политическим комбинациям. Все были убеждены в том, что высшей политической силой на Западе является Западная империя. Но в то же время приходилось констатировать тот факт, что наряду с Западной империей в Европе существовали иные, подчас даже более мощные в военном и политическом отношении державы, не входившие в состав Империи, но и не заявившие о полном своем отторжении от нее. Первый пример – Французское королевство, игравшее практически всегда первую скрипку в Крестовых походах, процветавшее под властью своих королей, не упускавших возможность проявить свою силу даже на представителях Апостольской кафедры, которые были обязаны им многократной поддержкой и даже спасением. Если под последним понимать и знаменитое «Авиньонское пленение» с 1309 по 1378 гг. Римских пап.

Многие выдающиеся государи Запада позволяли себе принять титул «император» или почти что его синоним – «наихристианнейший король», но совсем в ином значении, чем это может показаться сегодня, – они лишь пытались подчеркнуть особое свое положение в христианском мире в связи с ведением войн против иноверцев. Так, в частности, поступали короли Франции, часто возглавлявшие Крестовые походы, и Испанские монархи, ведущие войны с арабами. И хотя это нередко делалось в противовес Германскому королю, «глупо понимать это как попытку создания какойто контримперии; ведь нет и не может быть какогото благоприобретенного права на исполнение функции katechon»[829].