«Пока общества еще колеблются без убеждений и без правил даже и в повседневных мелочах, – писал один автор, – как можно ожидать в них созреваний зачатков добра? Пока – это все еще хаотическое брожение предметов нравственного мира. Мы пока еще в таком положении»[895]. А потому, к несчастью, наше Отечество едва ли могло похвастаться стройностью государственных учреждений, их эффективностью и наличием интеллектуального государственного аппарата, способного оценить проблемы государственного строительства. Были отдельные таланты и даже гении, великие администраторы и полководцы – все они были одиночками, не было государственной системы.

«Заставляя целый народ, – резюмировал Чичерин, – служить единой общественной цели, казалось бы, государство должно накопить несчетные средства и достигнуть высокой степени могущества. А между тем все ускользает из его рук, все стремится врозь, и старания водворить порядок, установить правильное общественное устройство, остаются большей частью безуспешными. Обширные земли представляют собой пеструю смесь разнородных и разнохарактерных учреждений. Давно пережитые формы проглядываются на каждом шагу: видны и следы кормлений, и родственные отношения в государственной службе, система частных прав и привилегий остается в полной силе. Во всем чувствуется недостаток гражданского образования, недостаток юридического смысла, которое точно определяет и разграничивает право и обязанности. Частности в Московском государстве преобладали над общим»[896].

Впоследствии, идеализируя строй Московской Руси, славянофилы утверждали, что все современные им беды – суть детище Петра Великого, растоптавшего «старые порядки». Однако, констатируя, что

В судах черна неправдой черной

И игом рабским клеймена.

А.С. Хомяков

и

Сплошного зла стоит твердыня,

Царит бессмысленная ложь.

И.С. Аксаков

славянофилы упорно не желали замечать, что данные позорные явления представляют собой не следствие петровских нововведений, а остатки тех старых «московских» порядков, которые царь Петр I стоически разрушал. А если нравы и смягчились с течением лет, то не потому, что правительство вернулось к старым «формулам счастья», а исключительно за счет европейского образования хотя бы правящего слоя Российского государства и резкой смены внешнего и внутреннего курса государственной политики. Объективно человеческие «права» являются исключительно прямым следствием европейского просвещения и того общественнополитического строя, который начал формировать Великий Русский Преобразователь[897].

Стоит ли говорить, что только ленивый не говорил, не высказывал негативных оценок относительно чиновничества Российской империи и жесткости наших государственных учреждений, возведенных при Петре Великом и его преемниках. Конечно, «одним чиновником общество дышать и развиваться никак не сможет». «Но что делать с неофициальной Россией, – задавался справедливым вопросом К.Н. Леонтьев (1831—1891), – когда она еще слабее, глупее, бесчестнее и несогласнее, пьянее, ленивее, бесплоднее казенной?»[898]