Таковы последствия последовательного развития отрицательной нравственности и идей всечеловечества в светской, антихристианской редакции и, чисто теоретически, ничего иного и ожидать нельзя. Но, казалось бы, современная жизнь демонстрирует иные факты – повсеместного обострения национального самосознания и даже некой болезненности, с которой сопровождается этот процесс.

Например, развал СССР происходил именно под эгидой «права на национальное самоопределение» «малых народов», входивших ранее в его состав. В нынешней России нетнет да и заходят упорные разговоры о возможности создания государства Татарстан, Дальневосточной республики, Уральской и т.д. Франция предпринимает усиленные меры по сохранению своей национальной культуры и отвержению англоамериканского влияния, но внутрисепаратистские процессы не минули и ее. Не в лучшем положении Англия, США, Канада и, что трудно было себе представить еще не так давно, Германия, из которой пытается выделиться Бавария.

Если мы понаблюдаем за массовыми мероприятиями, например спортивными, то результат этих наблюдений с большим трудом укладывается в рамки общечеловеческих ценностей и «единого общества», настолько чувствительны представители национальных союзов к успехам и неудачам своих кумиров. Так, может быть, предлагаемые читателю выводы неверны? Может, напротив, национальное чувство лишь прогрессирует по мере развития человеческого общества?

Здесьто и открывается удивительная картина практического приложения начал отрицательной нравственности на реальные условия нашей современности. Постепенно лишаясь своей индивидуальной культуры, признавая себя свободными от абсолютной нравственности (христианства) по мере движения к справедливому обществу будущего, национальные союзы выплескивают весь свой пыл на внешние признаки. Национальное самосознание начинает перерождаться в шовинизм и национализм в самых грубых и неприглядных их формах.

Это уже не тот гимн национальной идее, некогда объединявшей эти государства. Перед нами процесс стремительного распространения идеи национальной исключительности в самом грубом и материальном ее понимании. Понятно, что эти факты используются для нового обоснования идей правового экуменизма и безгосударственного общества, хотя, конечно, в данном случае посылка перепутана со следствием. Легко убедиться, что национальная исключительность представляет собой лишь один из видов атомичного разложения общества, лишенного твердых нравственных основ.

Даже если удастся побороть эти явления, можно с уверенностью предположить, что общество расколется по иному признаку: экономическому, религиозному и любому иному, который покажется нашим потомкам наиболее актуальным на конкретный момент времени. Никакого единства, не соединенного грубой и жесткой силой, отрицательная нравственность породить не сможет. По этой причине борьба не утихает, но принимает все более и более изощренные и неожиданные формы.