Наконец, обвинявшиеся в участии в заговоре 14 декабря братья В. Н. и Н. Н. Креницыны могли быть признаны виновными в согласии участвовать в мятеже («знание о предстоящем мятеже без действия и без полного знания сокровенной цели») (IX–X разряды).

Таким образом, против подавляющего большинства лиц, оправданных на следствии, имелись показания, обвиняющие их в принадлежности к тайному обществу, со знанием политической цели, в участии в заговоре с целью переворота и изменения государственного устройства или «знании» о нем. Подчеркнем, что почти все без исключения обвинялись в самых слабых «видах» преступлений: полном или неполном знании «умысла» без какого-либо действия, а в отношении мятежа – в осведомленности о его подготовке, с знанием политической цели или без нее. Эта виновность соответствовала наказанию, определенному низшим разрядам осужденных Верховным уголовным судом (VIII–X), либо административному наказанию. Свидетельства о наиболее серьезных видах виновности были получены против Грибоедова, И. Львова, Ренненкампфа, Арсеньева, Молчанова. Фактически только один человек (Нелединский) подозревался в осведомленности о замысле покушения на жизнь императора. Против остальных прямых свидетельств об этом не было. Небольшая часть оправданных подозревалась в неполном знании политической цели конспиративного общества, либо, наконец, объем их «знания» не был известен.

Стоит отметить, что все оправданные на процессе лица, почти без исключения, могли быть также наказаны за недонесение о существовании тайного общества (это произошло только с Данзасом) и готовящемся мятеже, поскольку в той или иной форме знали о существовании декабристской конспирации, а некоторые – о его цели, о заговоре и готовящемся выступлении. Но в данном случае следствие (и верховная власть) предпочли закрыть на это глаза, хотя в других случаях достаточно жестко наказывали за подобную «степень вины» без суда.

* * *

Выше уже говорилось об одном устойчивом представлении, которое часто обнаруживается в источниках при обосновании невиновности тех лиц, против кого имелись конкретные обвиняющие показания[750]. Согласно этому представлению, желание подследственных вовлечь в расследование как можно больше лиц приводит к тому, что показания «замешанных» содержат обвинения в адрес «невинных». Считалось, что арестованные стремятся скомпрометировать как можно больше людей, в том числе совершенно непричастных, в целях своего оправдания. О намерениях главных виновных «запутать» непричастных к делу писал своему брату Николаю I великий князь Константин Павлович: «…во всех делах такого рода все виновные держатся правила – чем больше замешанных, тем труднее будет наказать»[751].