Принадлежность к «злоумышленникам» представителей известных семей, не исключая входивших в ближайшее окружение императора, разумеется, оказывала вполне определенное воздействие на ход следствия, настойчивость и углубленность его разысканий. Наличие всего одного-двух обвиняющих показаний, полностью отрицаемых одним из главных свидетелей или самим подозреваемым, создавало благоприятную возможность для признания привлеченного к процессу лица невиновным.

Неслучайными в этом контексте видятся формулировки итоговых документов следствия, не только результирующие полученную в ходе процесса информацию, но и интерпретирующие ее. Так, в справке «Алфавита» Боровкова сообщается о показаниях А. А. Плещеева 2-го и затем прибавляется: «…в члены общества не поступал и участия в оном никакого не брал, а 14 декабря действовал противу возмутителей». Вопреки имевшимся показаниям Бестужева и Оболенского в справке утверждается: «…никто из злоумышленников не показал о принадлежности Плещеева к обществу или участии в оном»[765]. Столь серьезная избирательность в отборе информации, замалчивание прозвучавших уличающих показаний и вполне определенная тенденциозность выводов позволяет предположить существенное воздействие посторонних факторов на ход расследования, в случаях расследования участия в конспиративной активности представителей влиятельных фамилий.

Другим достаточно характерным случаем является расследование в отношении И. Ф. Львова. Сохранился даже конкретный документ, прямо указывающий на существенное воздействие на ход следствия, и ни кого иного, как первого лица государства. Речь идет об упоминавшемся выше отношении И. И. Дибича к председателю Следственного комитета Татищеву, передающем волю Николая I об ускорении расследования по делу Львова и скорейшем выяснении его «меры прикосновенности». Разумеется, последствия такого распоряжения императора трудно переоценить; их благоприятная для привлеченного к процессу лица направленность также не требует пояснений.

Необходимо сделать вывод, что, скорее всего, негласное давление на следствие имело место не только в случае Грибоедова, но и Львова, Плещеева 2-го и в ряде других. Когда в Комитет поступало прямое указание императора ускорить расследование или получить в возможно короткий срок показания, обвиняющие то или иное лицо (а также ответы на эти показания с его стороны), – это можно рассматривать как несомненный признак такого рода давления.

Но главным основанием для признания следствием уличающих свидетельств недостоверными нужно все же признать позицию самого обвиняемого. Прежде всего, решение следствия зависело от тактики защиты, избранной подозреваемым, от обозначенной им и обвиняющими свидетелями степени осведомленности о существовании тайного общества. В значительной степени водораздел между теми, кто признавался следствием виновным, и теми, кто был оправдан, проходил по следующему принципу: вердикт зависел от количества и содержания обвиняющих свидетельств.