— Правда ведь — хорошо? Это мне Люба рассказала. Сама-то я почти и не прибавила ничего. За них я теперь спокойна, с Любой и Вадик человеком будет. А вот с дружком твоим Юрием нелады. — Раиса нахмурилась, подошла ко мне, села на подлокотник кресла. — Инесса его выпроводила. Вчера.

— И где же он теперь? — спросил я.

— Подал заявление на квартиру, а пока перебрался в общежитие.

И хмурый вид, и голос с горчинкой — все у Раисы соответствовало минуте, печальной минуте из печальной истории Юрия, но я чувствовал, я знал безошибочно, что она потакала такой развязке, и это было мне неприятно. Пусть Юрий не прав, пусть последние его поступки не отличались ни рыцарством, ни благородством, но он же не враг, не преступник. Что ни говори, а человек войну прошел, и не как-нибудь, а с отличием, ордена и медали на груди. Не однажды смотрел в глаза смерти, два тяжелых ранения пережил — это не шутка. Что-то, наверное, и простить можно, войти в положение. Мы же люди, добра забывать не должны, а то ведь этак любого можно выпроводить. Затосковал я от этого известия. Я затосковал, а Раиса моя, похоже, радовалась. Странно.

— Не казнись. Твоей вины решительно нет ни в чем.

Очень странно. Первый раз за всю нашу жизнь моя жена рассуждала странно.

III

Два года спустя мы встретились с Юрием в поликлинике. Оба обрадовались, обнялись.

— Неправильно живем! — сокрушенно воскликнул Юрий. — Нескладно. Вместе учились, вроде бы друзья, а не видимся по нескольку лет. Не знаю, как ты, а я вспоминаю тебя то и дело.

— Да я ведь тоже тебя вспоминаю.

— Ну-у, ты вспоминаешь совсем по-другому.

— Как это по-другому?

— Да ведь тебе Раиса Степановна не даст вспомнить, как надо-то. — Он сказал это добродушно, с мягкой улыбкой, а меня его слова задели за живое. Я тотчас же подумал: оттого, может быть, и задели, что Юрий не совсем уж не прав.

— Я не обидел тебя? — спросил он с тревогой в голосе.

— Нет, нет, — ответил я. — Никакой обиды.

Он все же остановил на мне испытующий взгляд и повел торопливую речь о том, что у меня, возможно, и нет особой нужды видеться с ним, а вот он, Юрий Климов, в последнее время испытывает самую крайнюю необходимость хотя бы изредка перемолвиться со мной.

— На кого-то надо равнение держать, — добавил он. — На тебя да вот на нее, на Капитолину Андреевну. — Он кивнул на подходившую к нам женщину средних лет, стройную, ладную, чем-то озабоченную. Юрий встал, следом за ним поднялся я.

— Вы не знакомы. Я хотел бы представить вас друг другу. Это мой древний товарищ — однокурсник Федор Жичин, а это моя жена — Капитолина Андреевна Климова. Прошу любить и жаловать.