В редакции романа «Великий канцлер» упоминается такая житейская подробность, как плетенка с провизией на шабаше, вероятно, это прямо связано с такими выездными праздниками субботников[1006]. Напомним, что М. А. Булгаков присутствовал на нескольких новогодних праздниках литобъединения в начале 1920-х годов, как свидетельствуют протоколы заседаний субботников и воспоминания самой Е. Ф. Никитиной. Она пишет в мемуарах и о гадалках на новогодних торжествах субботников:

Вспоминается мне, как некоторые наши женщины выступали в новогоднюю ночь в качестве гадалок. Ими были изготовлены дома так называемые «оракулы», снабженные гадателем. Этот гадатель рассказывал на нескольких страницах, как можно пользоваться этим «оракулом». Нужно было какое-нибудь зернышко или хлебный кусочек, превращенный в шарик, бросить на круглое лицо Соломона, на котором были цифры, и, если зерно или комочек хлеба попадали на определенную цифру, надо было посмотреть в приложенную к этому кругу тетрадку с этой цифрой, и там давалось разъяснение, что это означает <…> Имелся у нас также «сонник»<…>[1007].

Вспоминается мне, как некоторые наши женщины выступали в новогоднюю ночь в качестве гадалок. Ими были изготовлены дома так называемые «оракулы», снабженные гадателем. Этот гадатель рассказывал на нескольких страницах, как можно пользоваться этим «оракулом». Нужно было какое-нибудь зернышко или хлебный кусочек, превращенный в шарик, бросить на круглое лицо Соломона, на котором были цифры, и, если зерно или комочек хлеба попадали на определенную цифру, надо было посмотреть в приложенную к этому кругу тетрадку с этой цифрой, и там давалось разъяснение, что это означает <…> Имелся у нас также «сонник»<…>[1007].

Примечательно, что и в стихотворной пародии В. Арго «Сон Татьяны», для которой, как мы показали в третьей части, Е. Ф. Никитина послужила прототипом, также упоминается пребывание героини в лесу:

Образы литературного субботника как шабаша в романе М. А. Булгакова находят подтверждение и в рассуждениях Е. Ф. Никитиной о ведьмах. Она вспоминала свое ростовское детство и рассказывала о тетке Антонине Тихоновне Матюшенко и ее матери (своей бабушке?), которую она и называла ведьмой:

Насколько Антониночка была моим добрым гением <…> настолько ее мать была неприятным и нехорошим человеком. Я тогда была серьезно убеждена, что <…> у нее профессия быть ведьмой, и она каждую ночь улетает. И доказательство было, что около ее кровати стояла метла, такая метла, которой метут не комнаты, а улицу. И все мои догадки подтвердились. Мне показалось даже приятным: все-таки в доме живет настоящая ведьма. Она была очень злая и требовала, чтобы Антониночка отправила меня сразу в приют[1009].