Мнение иностранцев о России постепенно превращается в один из поводов перманентного спора между западниками и славянофилами. Если славянофилы вслед за Хомяковым склонны были видеть в суждениях чужеземцев в первую очередь извечное предубеждение против России, западники воспринимали эти суждения как нечто объективное. В 1857 году Н. Г. Чернышевский публикует в «Современнике» статью по поводу выпущенного в свет П. И. Бартеневым «Собрания писем царя Алексея Михайловича». Усомнившись в ценности переизданных славянофилом документов, Чернышевский замечает: «Не лучше ли было бы позаботиться об издании на русском языке важнейших сочинений, написанных о старой Руси иноземцами? По своей драгоценности для изучения нашего старинного быта они важны не менее, нежели наши отечественные источники, быть может, даже важнее их». «Вероятно, найдутся некоторые, – продолжает Чернышевский, – готовые уже возразить: “Но иноземные путешественники большей частью смотрели на нас глазами, предубежденными не в нашу пользу, и слишком мало знали наш быт”. Такое предубеждение против достоверности известий, сообщаемых иностранными писателями о старой Руси, совершенно несправедливо», – заключает публицист и в качестве подтверждения своей мысли приводит обширный пересказ очерка о «частном быте русских в XVI—XVII вв., составленный исключительно по иноземным писателям».[904]

Нет сомнения, что российские авторы всегда учитывали восприятие не только русского, но и зарубежного читателя. Этот фактор стал ощутимо влиять на русскую литературу, когда европейский читатель начал представлять Россию скорее по произведениям русских классиков, нежели по отзывам путешественников. Это касается и книги Н. И. Тургенева «Россия и русские», изданной за границей, и зарубежных изданий А. И. Герцена. И. С. Тургенев в связи с этим даже попал в щекотливую ситуацию. В первые дни Крымской войны в Париже вышел перевод «Записок охотника». Французские критики тут же призвали читателей ознакомиться с книгой как с важнейшим источником, вскрывающим внутреннее состояние таинственной северной империи, кинувшей «грозные орды в атаку на старый мир».[905] И. С. Тургенев вынужден был публично заявить о своей непричастности к таким интерпретациям и о сильных искажениях своих произведений во французском переводе. Так же поступил В. А. Соллогуб, чьи рассказы повторили судьбу «Записок охотника». Но вот в 1853 году в Париже на французском языке появляется брошюра А. С. Хомякова «Несколько слов православного христианина о западных вероисповеданиях. По поводу брошюры г. Лоранси». Книга имела подпись «Неизвестный» («Ignotus») и вызвала тем более широкий резонанс, что шла «в обход» цензуры. Здесь, однако, необходимы пояснения.