Лариса встряхнула головой, опустила взгляд, и тихо, но отчётливо сказала:

– По существу дела? Ничего…

Слова «по существу» она произнесла с нажимом, по слогам.

– Зачем же вы тогда выразили согласие дать свидетельские показания? – бермуды сощурились с явной издёвкой. По рядам прокатился смешок. Лариса чувствовала, что плывёт от неуверенности. Если не тонет. А нужно вести наступательные действия.

Она молчала, ища выход из возникшего замешательства. Но тут поднялся петушиноподобный Виталий:

– Господин судья, Лебедева Лариса Петровна может дать некоторые пояснения, связанные с личностью обвиняемого. Вы позволите мне кое-что напомнить?

Судья молча коротко кивнул.

– В ходе рассмотрения дела уже упоминалось, что в газете «Вечернее обозрение» был изложен развёрнутый моральный портрет обвиняемого. – Адвокат помахал перед собой так хорошо знакомой Ларисе газетной страницей. – Статья «В логове» помещена под рубрикой читательских писем и является анонимной, не указывающей, так сказать, на прототипа. Но автор материала – свидетель Лариса Лебедева, стоящая сейчас перед уважаемым судом, – может показать, как готовилась эта публикация.

Браво, Виталий, вовремя залатал прореху в своих войсках! – Лариса мысленно вскинула кверху большой палец. Может, она и поторопилась с первым впечатлением?

– Я протестую, господин судья! – раздался знакомый голос, чувствительно кольнув Ларисино сердечко. До сих пор, стоя у маленькой трибунки для выступающих, она старалась не смотреть в ту сторону, где нервно поёрзывал за столом Саша Депов. – Газетная публикация не относится к существу разбираемого дела!

…Знать бы, что сейчас больше заботит Александра Павловича – интересы его подлого доверителя, или желание спрятать непокорную дуру Лариску, отодвинуть подальше от этого минного поля юридической битвы?..

Однако судья всё же кивнул свидетельнице, разрешая ей продолжать: протест не был принят.

Передышка сделала своё дело. Лариса освоилась с обстановкой и уже могла внятно говорить о своей многострадальной работе. Главное – не давать гипнотизировать себя ехидным чёрным провалам, пристально маячащим с судейского подиума.

И она принялась неторопливо и обстоятельно рассказывать всё, начиная с визита и исповеди Елены Кротовой, и заканчивая запретом начальства на её работу корреспондентом.

Когда Лебедева закончила, судья опять принялся за расспросы:

– Как вы полагаете – почему Кротова обратилась в прессу, а не в правоохранительные органы? Логичнее было бы заявить, скажем, в прокуратуру о некоторых… э … семейных … расхождениях во взглядах на воспитание детей? – блюститель закона явно подбирал обороты, не обидные для подсудимого.