Яркая выдержка из автобиографического труда Швейцера «Из моего детства и юношества» (
Оглядываясь на прошлое, я могу сказать, что всегда страдал при виде тех бедствий, которые наблюдал в мире. Непринужденной детской радости жизни я, собственно, никогда не знал и думаю, что у многих детей дело обстоит так же, хотя бы внешне они и казались веселыми и беззаботными. Особенно же удручало меня то, что так много боли и страдания приходится выносить бедным животным. Вид старого хромого коня, которого один крестьянин тащил за собой, тогда как другой подгонял его палкой – коня гнали на бойню в Кольмар, – преследовал меня неделями. Я не мог понять – это было еще до того, как я пошел в школу, – почему я в своей вечерней молитве должен упоминать только людей. Поэтому я тайно произносил еще одну, придуманную мной самим молитву обо всех живых существах. Вот она: «Отец Небесный, защити и благослови всякое дыхание, сохрани его от зла и позволь ему спокойно спать!»[37]
Оглядываясь на прошлое, я могу сказать, что всегда страдал при виде тех бедствий, которые наблюдал в мире. Непринужденной детской радости жизни я, собственно, никогда не знал и думаю, что у многих детей дело обстоит так же, хотя бы внешне они и казались веселыми и беззаботными.
Особенно же удручало меня то, что так много боли и страдания приходится выносить бедным животным. Вид старого хромого коня, которого один крестьянин тащил за собой, тогда как другой подгонял его палкой – коня гнали на бойню в Кольмар, – преследовал меня неделями. Я не мог понять – это было еще до того, как я пошел в школу, – почему я в своей вечерней молитве должен упоминать только людей. Поэтому я тайно произносил еще одну, придуманную мной самим молитву обо всех живых существах. Вот она: «Отец Небесный, защити и благослови всякое дыхание, сохрани его от зла и позволь ему спокойно спать!»[37]
Сострадание Швейцера к животным не ограничивалось млекопитающими, но простиралось вниз по спектру вплоть до таких низших созданий, как черви и муравьи. (Слова «вниз» и «низший» не демонстрируют пренебрежение, а только предполагают, что у Швейцера, как и почти у всех людей, наверняка был «конус сознания», вроде того, что я приводил на странице 44. Подобная мысленная иерархия может с легкостью породить как пренебрежение, так и ощущение беспокойства и ответственности.) Однажды он сказал десятилетнему мальчику, который вот-вот наступил бы на муравья: «Это мой собственный муравей. Ты понесешь ответственность, если сломаешь ему ноги!» Для него обычным делом было поднять червяка посреди дороги или насекомое, дергающееся в пруду, и отнести их в поле или посадить на растение, чтобы они попытались выжить. Действительно, как он с горечью замечал: «Всякий раз, помогая насекомому в беде, я пытался искупить часть вины, лежащей на людях за их надругательства над животными».