Нужно было вернуть его.

На дрожащих от нетерпения ногах она кинулась за ним.

Но тут сквозь жару и шум вечеринки прорвался голосок Айрис: «Мамочка!»

Он заставил Мэдди остановиться. Единственный голос на земле, способный ее остановить.

Мэдди обернулась. Айрис бежала к ней с бледным от испуга личиком. Увидев панику, смятение в голубых глазах дочери, Мэдди ощутила стыд за то, что чуть не ушла от нее, не сказав ни слова. Она резко опустилась на траву, раскрыла объятия — ее шатало от волнения — и подхватила дочку, крепко прижав к себе ее дрожащее тельце.

— Почему ты плачешь? — спросила Айрис.

— Я не плачу, — успокоила ее Мэдди, кусая себя за щеки, чтобы не разрыдаться.

— Тот человек похож на моего папу с фотографии, — сказала Айрис.

— Да, — ответила Мэдди, представляя, как он на полпути к дороге оборачивается через плечо и думает, почему она не пошла за ним. — Айрис, мне надо пойти…

— Нет, мамочка, нет, — дочка повисла на ней, — останься со мной.

— Я всего на несколько минут.

— Нет.

— Идем вместе! — в отчаянии предложила Мэдди.

— Я хочу, чтобы ты осталась здесь, — сказала Айрис.

— Пойдемте в дом, — раздался голос Гая, и Мэдди поняла, что он подходит. Когда он успел?

— Гай, — начала говорить Мэдди, снова глядя туда, где стоял Люк, — мне надо…

— Нет, — пискнула Айрис, цепляясь за мать.

— Идем в дом, — сказал Ричард, тоже неожиданно оказавшийся рядом. Его лицо под бумажной шапочкой исказилось, рядом стояла бесконечно удрученная Элис.

«Я не хочу в дом!» — чуть не закричала Мэдди. Она сдержалась только ради прилипшей, как банный лист, Айрис.

— Я не разрешаю тебе уходить, — сказала Айрис, чтобы развеять мамины сомнения.