Лиа де Путти играет русскую княгиню. «Роковая женщина» ежеминутно щурит глазки, изображая этим коварство. Ее коротенькая, полная и неуклюжая фигурка непомерно раскачивается в бедрах, что, вероятно, должно смущать и поражать воображение героя. Он и в самом деле поражается и бросает ради комической Лии де Путти свою прелестную невесту. Надо сознаться, что герой этот тоже не очень «на высоте». Мутными, томными глазами смотрит то на Лию де Путти, то на толстоногую танцовщицу, то на свою невесту, то на Сатану-Менжу и, кажется, на протяжении всей картины не изменяет растерянного и плаксивого выражения лица. Роль эту играет Рикардо Кортец. Каким-то светлым пятном на фоне всех персонажей выступает Кароль Демпстер. Глаз отдыхает на ней… В «Печалях Сатаны» под заголовком неотразимых женщин показаны такие, что одна уже внешность Кароль служит зрителю наградой и утешением. Но Кароль не только внешне обаятельна, ее игра свидетельствует о том, что она – артистка с очень большими возможностями.

Вернемся к Адольфу Менжу. В роли богатого князя, пресыщенного жизнью, он должен по сценарию изображать одно из соблазнительных воплощений Сатаны. Это он сбивает с доброго пути героя фильмы, он чарами Лии де Путти отдаляет Рикардо Кортеца от Кароль. Чтобы оправдать все эти сатанинские проделки Менжу, режиссер поминутно освещает его лицо вспышками малиново-красного огня. Бесстрастное лицо артиста от этих световых эффектов не делается более зловещим.

Есть, правда, в этой роли Менжу, как и во всех его многочисленных изображениях Дон Жуана, одно несомненное достоинство. Он разоблачает пустоту изображаемого им типа. Можно играть Дон Жуана по-разному, но если артист поставил себе целью развенчать соблазнителя, трудно сделать это удачнее Менжу. За этими скупыми улыбками и заученно изящными жестами столько скуки и равнодушия ко всему, что нельзя не испытать презрения ко всем жертвам Дон Жуана. Такое изображение одной из масок севильского соблазнителя, по-моему, интереснее и глубже, чем сахарный его образ, созданный недавно Барримором[367].

Вообще Менжу, при всех своих недостатках, артист настоящий и, вероятно, большой. Теперешнее его мастерство нуждается только в одном: Менжу должен перестать бояться ошибок и срывов. Оставаясь на уровне уже достигнутом, он, конечно, без риска может продолжать свою карьеру. При всем однообразии его игры в ней столько вкуса и чувства меры, что широкой публике Менжу вряд ли когда-нибудь наскучит. Это уже много. О дальнейшей судьбе Менжу сказать трудно. Если он начнет искать новых путей, возможно, что искусство его потеряет свои достоинства. Но… только рискнув этим, Менжу – при удаче – может до конца показать все качества своего таланта.