Да, в этом фильме слышится голос природы, голос земли, голос древнего человека, цельного, нетронутого и в уродстве своем прекрасного…

И вот другой фильм. Называется «Проходящие тени». Тоже путешествие. «Герой» едет из английской деревушки в Лондон, потом в Париж, оттуда в Ниццу, на Корсику… Этот «герой» – Мозжухин. Он изображает молодого человека, получившего неожиданное наследство. Едет в Париж, чтобы вступить во владение. Там кутит напропалую, подпадает под «чары» какой-то шантанной танцовщицы, которая танцует и шантажирует. Чтобы отделаться от двух своих сообщников-соглядатаев, она уезжает в Ниццу – Мозжухин за ней. Оттуда на Корсику – он за ней. Тут в каком-то замке происходит свидание, потом нападение тех двух, потом его болезнь в лазарете. И у его одра встречаются его танцовщица и его жена (ибо он женат)…

Пора, однако, сказать, что все это, по-видимому, экран рассказывает нам всерьез – все это глупейшая, невозможнейшая «вампука». Не знаю, кто ужаснее – он или она. Его недвижное лицо все время выскакивает «в первом плане» с раскрытыми для удивления глазами. Его шутки не смешны, его страдание смешно. Ни одной минуты не «верится» в то, что изображается. А она прямо как будто задается целью смешить. С аллюрами пантеры, в кружевах, в прозрачных покрывалах она принимает свою соперницу, которая на коленях признается, что ждет ребенка «от него». И она в свою очередь становится на колени перед этой матерью и ведет ее к одру больного Мозжухина. Она разыгрывает «Джоконду» – уступает соперницу, снаряжает их на пароход. И, когда они отходят, она уходит «на берега пустынных волн», где «скалы»; и вдруг ее уже не видно. Но на камнях лежит и треплется под жестоким ветром черное кисейное покрывало… «Гляжу, как безумный, на черную шаль»[470]? Нет, публика хохотала, гоготала, свистала, сопровождала вопросами и ответами. Простой фильм превратился в «сонорный»[471]. Публика исполняла роль древнего хора в новом вкусе. И она была очень остроумна перед этой глупостью и выказала очень хороший вкус перед этой пошлостью. Я радовался: она прямо отказывалась принять подобный корм.

Да, вот когда пожалеешь, что не существует эстетической цензуры. Чем больше воспитательные возможности какого-нибудь изобретения, тем вреднее оно может быть, когда руководители его движимы дурным вкусом, мелкими намерениями, сомнительными «эффектами» – всем тем, что обозначается одним словом «пошлость». Хохот, гоготание и вой публики были единственными проявлениями хорошего вкуса в этом экранном представлении.