– Эка невидаль, – пробурчал Ланг. Он открыл дверь.

Квартира Мисти Швартц на втором этаже выглядела почти как комната Линор, только чуть поменьше, и западное окно здесь было в одном экземпляре и определенно почище. Линор огляделась, глянула на потолок, который этажом выше был ее полом.

– Ты, как видно, чистюля, – сказала она.

Ланг вешал их куртки.

– В детстве, когда я заправлял кровать, приходил папочка с монетой в полдоллара, с головой Кеннеди [156], и бросал ее на кровать, и если она сразу не отскакивала на папочкин большой палец головой Кеннеди кверху, я должен был всю эту хрень переделывать.

– Божички.

– Слушай, может, банку вина? – спросил Ланг, подаваясь к двери квартиры. – У меня тут вино внизу, в «Фриджидере» [157]. Рядом с твоей содовой, наверное, ты видела.

– Банку вина?

– Что было в продаже.

– Спасибо, я пас, – сказала Линор. Разгладила платье после лихой езды по Внутреннему кольцу в Ланговом новеньком «транс-аме». Вдруг пролетел совсем низко самолет, и на миг все будто замедлилось в грохоте. Ланг стоял у двери и глядел на нее. Линор видела, как яркий свет Мистиного плафона отражается от глаз Ланга, бьет по ним и преломляется, будто в эти глаза вставлено по листику мяты. Линор дотронулась рукой до загривка.

Ланг улыбнулся и развернулся, и она сказала:

– Слушь, почему нет. Попробую из банки, ну или из твоей банки, неважно. Почему бы не выпить вина, – сказала она.

– Ну и славно, – сказал Ланг. – Можешь разогреть старый телик, если хочешь. – Он вышел, оставив дверь открытой.

Старый телевизор огромным белым парусом экрана хищно кривился на приземистой коробке красного дерева. Внутри коробки в экранное брюхо упирался пистолетом проектор. Линор нажала красную кнопку на коробке, и экран заполонила гигантская голова, и она звучала. Линор спешно выключила телик, экран заморосил и очистился. Голова была кого-то из «Далласа», в этом Линор почти не сомневалась.

Когда у кого-то такая же обычная комната, как у тебя, как правило, очень интересно смотреть, что люди с ней сделали. В случае Мисти Швартц это было совсем не так интересно, как могло бы быть. Линор с Мисти почти не общалась; после некой размолвки из-за счета за телефон на общей кухне Тиссоу, несколько месяцев назад, Линор бывала в жилище Мисти только пару раз, одалживая предметы первой необходимости. Кэнди Мандибула, принявшая удар телефонной размолвки на себя, сказала как-то, что Мисти Швартц только потому не лесбиянка, что не видала себя в зеркале. Линор сочла это бессмыслицей.

Что, однако, ничуть не означало, что ей была особо интересна Мистина квартира: комната, в которой преобладали стальные прямые и однотипная зернистая белая джутовая ткань. Тут стояло кресло из белых джутовых подушек, собранных и обретших форму на каркасе из полированных стальных пластин. Столик со стеклянной столешницей и стальным каркасом того же рода. Маленькая кушетка, вся из прямых углов, того же материала, что и кресло. Картина на стене: однотонный бледный оранжевый квадрат на белом фоне; еще – снимок Мисти Швартц с мужчиной на черной статуе кашалота, типа кита с зубастыми челюстями. Мужчина лежал в челюстях, вскинув запястье ко лбу, точно Полина в Опасности [158], а Мисти оседлала спину рыбины, притворяется, что бьет ее хлыстом, рот разинут, глаза выпучены. Фото висело вплотную к картине. Больше на стенах ничего не было, не считая телеэкрана, который явно добавил Ланг.