– …

– Катастрофа оказалась лишь потенциальной, разумеется, из-за своевременного вмешательства после напряженной, сосновосмолопоедательной недели или около того дантиста-теоретика и его отряда скаутов, каковое вмешательство и спасение исторгает разлив нарратива, объяснения и контекста из женщины, которая явно залипает на дантиста с первого взгляда, пусть даже у него наблюдается незначительное выпадение волос, но, так или иначе, разливание и залипание, не говоря об исходной болезненной прекрасности, исторгает ответный поток эмоций из дантиста, а он вдовец; и вот в сомнительном, однако не напрочь неуместном пассаже нам сообщается, что некое нарождающееся любовное растение пускает хрупкий и уязвимый зеленый росток или два, сквозь безлюдную хвойную почву между женщиной и дантистом, пока, сплошь вокруг них и любовного ростка, скауты топчутся и выполняют сложные, связанные с получением почетной нашивки задания, и прокладывают изысканные обратные маршруты, включая передвижение по свету эзотерических туманностей, и предлагают тащить порядком истрепанного психотерапевта обратно до цивилизации на каталке на санном ходу из веток, смолы и плетеных сосновных иголок.

– Рик, а вдруг это и есть знак?

– Подожди до кульминации.

– Нет, Рик, вот. Видишь? Следы ног, но вокруг каждого четыре дырки, будто от ходунков старого человека, утопавших в песке. А вдруг этот кто-то так и шел, с ходунками?

– Думаю, нет. Думаю, человек просто прокладывал курс через поле солнцезащитных зонтиков. Эти дыры не кажутся мне следами от ходунков. Кроме того, это бездюнное место, как ты могла заметить.

– Наверно, ты прав…

– В общем, если рассказывать короче и завлекательнее, дантист-теоретик и до боли прекрасная женщина женятся. Они безумно, неконтролируемо влюбляются друг в друга и решают соединиться навсегда, и женщина рассказывает дантисту обо всем комплекте своих неврозов, и дантист невероятно сострадателен и говорит, что ему все равно, и идет и проводит долгую беседу с наконец-то физически восстановившимся психотерапевтом, и прощает его за злоупотребление совсем беззащитной пациенткой, и только из сострадания и добродетельности просит его быть шафером на надвигающейся свадьбе, свадьба надвигается, и от благоразумия дантиста у психотерапевта с души сваливается понятно какой камень, но только он, психотерапевт, все еще дико страстно увлечен до боли прекрасной женщиной, и потом даже во время свадьбы – на которую пришли, среди прочих, брат дантиста, весь огромный индианаполисский клан женщины и все мало-мальски известные светила теоретической стоматологии – психотерапевт тайком улыбается, посмеивается и щупает тело женщины под свадебным платьем.