/д/
/д/– Не нравится мне все это, – говорил Ланг. Он сидел на корточках на носу, уперев локти в колени и глядя в бинокль. – Просто вот, старик, ни одной аленькой капельки не нравится.
Обстат вынул две печеньки «поп-тартс» из обертки и бросил ее в озеро.
– Ну хоть они на секунду остановились, – сказал он с набитым ртом. – У меня руки бляцки затекли, Встангер.
– Что-то происходит, – сказал Ланг. – Навозный жучонок что-то задумал.
– Что он делает?
– Дело не в том, что он делает. – Ланг упер седалище в перекладину. – Дело в том, как глядит Линор, вот.
– Как она в этом платье на такой жаре – вот что мне интересно, – сказал Обстат живо. – У нее появилась потная галочка на груди? Обожаю эту галочку.
– Отъебись, – сказал Ланг.
– Эй, Встангер, ты сказал, я смогу глянуть на ноги, и на галочку, вдруг уже есть галочка?
– Хватит ныть, Нил, черт тебя дери, – сказал Ланг зло. Глянул на Обстата, который глядел на него и пережевывал. Ланг закатил глаза. – На вот. Гляди, раз приспичило, только дьявольски быстро. – Он передал бинокль Обстату и потер лицо.
Обстат пырился в окуляры. Ланг видел, что на бинокле оставалась начинка «поп-тартс».
– Господи Иисусе, это любовь, – прошептал Обстат. – Вот оно. Мама.
– Я же сказал, не выражайся так насчет Линор.
– При чем тут Линор? Я о вон той абсолютно невероятной лапуле под солнечным зонтиком, мимо которой только что прошли Линор и коротышка с двойным подбородком.
– Прошли мимо? – Ланг распрямился. – Куда они идут?
– Они просто развернулись, кажись. Идут назад той же дорогой, видимо. – Обстат все еще целил в красотку в черном купальном костюме и под зонтиком.
– Развернулись? Ну