«Цвета желтый, синий и красный, в которые выкрашены некоторые детали фасада [дома Шрёдер. – А. С.], соответствуют первичным цветам, которые математик-мистик Шёнмекерс, оказавший большое влияние на Мондриана, выбрал для „Стиля“. Шёнмекерс… придерживался взгляда, что желтый, синий и красный цвета „являются единственно существующими цветами“, поскольку желтый символизирует вертикальное движение солнечных лучей, синий – горизонтальную линию силы, соответствующую земной орбите вокруг Солнца, а красный – соединение между ними»546.

«Движение», «сила», «соединение»… Понимание цветов как динамических феноменов – еще один смысловой мостик между домом Трюс и креслом Геррита. Немаловажно, что Ритвельд покрасил кресло не сразу, а в 1923 году, когда он, отец шестерых детей, конструировал детскую коляску и тачку. Сиденье и спинка красно-синего кресла служат опорой не только телу усевшегося в него человека, но и взгляду, брошенному на пустое кресло. Плоскость – ограничение для устремленного к ней взгляда, линия – траектория его движения. Подчиняясь этим ограничениям, зрительное восприятие работает как разведчик тела, который ощупывает вещь и сообщает ему о прохладе сиденья, о тепле спинки, об упругости фанеры, о твердости брусков и побуждает нас переживать эти свойства еще до прямого соприкосновения с вещью.

Точно такую же роль играют плоскости и линии, когда мы смотрим на дом Шрёдер. Цвет разлагает стену на неделимые элементы-«ширмы», каждая из которых при взгляде в упор ставит ему преграду, со стороны же кажется линией. Эта двойственность способствует взаимопроникновению объемов и их объединению в ясно артикулированное целое547, в котором нет монументального, присущего, как учил Шопенгауэр, самой природе взаимодействия несомых и несущих частей, подчиненных силе тяжести и инерции. Вместо этого существует, как в скульптуре (Ритвельд писал, что воспринимает свои работы, будь то архитектура или мебель, как скульптуры), взаимодействие человеческого тела – через посредство зрительных впечатлений – с «ширмами» и линиями, пребывающими в равновесии. Дом Шрёдер побуждает нас почувствовать это равновесие телесно, как если бы каждый из нас сам его установил, как ребенок, своей рукой кладущий кубик на место. Ритвельд не забывал об этом опыте. «Он всегда работает с макетами, чувствуя вещи своими руками; поэтому его произведения на абстрактны», – писал Эль Лисицкий548. Рисунком Ритвельд пользовался только для фиксации результата549. У зрителя же инструментом этой подражательно-конструкторской работы являются, разумеется, не руки, а глаза: мы взглядом держим якобы не закрепленную «ширму», взглядом чувствуем ее прочность, взглядом ощущаем отражающую энергию белого и красного, притягивающую силу черного и синего, взглядом проникаем в остекленный сумрак, взглядом скользим по желтой стойке, утверждая ее вертикальность.