Странным образом я его не чувствовал, он куда-то испарился.

– Все будет в порядке. Думаю, мне все-таки удалось принять свои недостатки. Видимо, я наконец понял, что они есть у всех…

И, видя, что она улыбнулась, я добавил:

– Кроме Барри Кантора, разумеется!

Мы успели в последний момент. Мне пришлось пройти через сеанс экспресс-макияжа, затем меня снабдили крошечным микрофоном, и вот я уже на площадке, тепло принятый Опрой, несмотря на позднее прибытие.

Меня усадили в кресло. Опра села напротив. Быстрая проверка звука, и в ожидании эфира нам показали последние новости. Это было сообщение, предшествующее нашей передаче: «Департамент юстиции приказал освободить арестованного по ошибке мужчину по делу о поджогах зданий. Кстати, местонахождение Барри Кантора, советника президента, которого, напоминаем, подозревают в соучастии в политическом убийстве в прошлом году, остается неизвестным. В последний раз его видели вчера вечером в здании небоскреба „Блэкстоун“ в Нью-Йорке незадолго до пожара в соседней башне…»

Затем диктор объявил о начале нашей передачи, потом пошел рекламный блок.

– Внимание, – раздался из динамиков голос главного режиссера, – эфир через пять секунд, три, два, один, тишина: заставка!

Помещение наполнила музыка. В одном из углов комнаты, на уровне пола, небольшой экран показывал данные по аудитории: чуть больше двадцати двух миллионов телезрителей.

Двадцать два миллиона…

Я насчитал восемь камер, одна из них небольшая, автоматическая, которая перемещалась прямо передо мной по рельсам.

Конечно, я чувствовал себя взволнованным при мысли о том, что мне придется держать слово перед таким количеством людей, но я сказал себе, что это такие же люди, как я сам, со всеми их слабостями и несовершенствами. Я был всего лишь человеческим существом среди других человеческих существ, и никем больше.

Опра удивительно естественно представила меня телезрителям и кратко перечислила мои литературные достижения, прежде чем перейти к последнему детективному роману, сюжет которого она попросила меня обрисовать.

Я собрался с мыслями, чтобы ответить, но… странным образом мысли словно перепутались у меня в голове, я почувствовал тяжесть в животе, будто сильная инерция заставляла меня… молчать. Внезапно мой роман показался мне… вторичным и серым. Я столько лет мечтал, чтобы меня пригласили на эту передачу, чтобы я мог рассказать о своих книгах и продвинуть свою карьеру… а тут вдруг перестал этого хотеть. В этот момент у меня в голове была только цифра в двадцать два миллиона телезрителей, обратившихся в слух, и мой тихий внутренний голос нашептывал мне: «Скажи то, что ты действительно хочешь сказать. Не упускай такой возможности, это единственный шанс».