– Во всяком случае, – закончил я, – мне не пришлось умереть на черной скале. Либо мой роман не был предвидением, либо мне удалось повлиять на свое будущее.

Анна долго рассказывала мне об отце, об их совместной работе, о его тревожных думах о будущем, которые стали отправной точкой всех этих событий. Мы делились своими мыслями о случившемся, идеями и чувствами.

Вдруг мы услышали звон, донесшийся до нас из города; колокол на соборе Иоанна Богослова пробил час дня.

Мое сердце екнуло. Я совершенно забыл о передаче.

– Опра! У меня же Опра через полчаса!

Я бросился к мобильному телефону.

Сообщения следовали одно за другим, все от ее ассистентки.

– Вот черт! Звук был отключен, я ничего не слышал!

– Что будешь делать?

– Рвану туда.

– Это далеко?

– Возле Таймс-сквер.

– Но… пожалуй, тебе стоит переодеться, – сказала Анна, скептически посмотрев на мои старые джинсы и потрепанный свитер.

Действительно… мой наряд выглядел весьма печально.

– Ладно, ничего не поделаешь. У меня нет времени, пойду как есть!

Мы свернули наш пикник и двинулись в путь. По дороге я позвонил ассистентке и подтвердил, что все в порядке, я буду на месте в условленное время, примерно.

– Примерно? Но это прямой эфир! – напомнила мне она непримиримым тоном.

Я отключился, и мы прибавили шаг.

– А… как же твой страх перед камерами? – спросила Анна.