– Это ничего не изменит. Я как-то звонил по этому поводу коллегам в Балтимор, Чикаго и Вэлли-Фордж, и они сказали мне, что разбрызгиватели включаются автоматически, когда начинается пожар. Но это не помешало всем этим небоскребам рухнуть. Они сообщили, что поджигатель, безусловно, разместил взрывчатку рядом с электрическими щитками, где спринклеров нет. Когда начинается пожар, основание раскаляется добела, жар распространяется по всему металлическому каркасу, и тот начинает плавиться. Огню не нужно подниматься по всем этажам.
Роберт выдержал удар.
– Почему ты никогда не говорил мне об этом?
– Ты никогда не задавал мне вопросов, ты же предпочитаешь работать в одиночку, сам по себе.
– Ты самый бесполезный из всех, с кем я работал.
Роберта переполняла злость. Если башня рухнет, он выкрутится, обвинив Гленна в намеренном сокрытии информации, и того уволят, это точно.
Он заставил себя успокоиться, чтобы попробовать сосредоточиться.
– И все же здесь все иначе, – сказал он в конце концов. – Потому что я включил разбрызгиватели до начала пожара. Это все меняет. Вот почему вода бежит снаружи. Она, конечно, затопила и подвал, и электрические щиты. Пожар не начнется.
– А я говорю тебе, что башня рухнет.
Вдруг раздался грохот, глухой и страшный грохот подземного взрыва, от которого задрожал асфальт. Эта дрожь отозвалась внутри Роберта, словно все его тело внезапно завибрировало.
Со всех сторон послышались вопли.
Анна, по-прежнему стоя возле него и не сводя глаз с башни, снова зарыдала.
Роберт проклинал Гленна, который в очередной раз оказался прав.
Краем глаза он заметил крысу, спасавшуюся в уличном водостоке.
И тут ему показалось, что он увидел пламя, да, пламя за стеклами, на всех этажах, в то время как вода продолжала стекать по фасаду башни.
А потом кто-то закричал:
– Смотрите! Из башни кто-то выходит!
Роберт прищурил глаза, вопли усилились. И в самом деле у подножия башни появился человек и побежал в их сторону, один на огромной площади перед небоскребом, на пустынном перекрестке.