У сомнений иногда бывает чудесное свойство рождать мгновенное озарение. Я подумал, что мне ведь и самому тоже случалось принимать решения, служившие лишь моим интересам, наносящие вред природе, а значит, и другим людям.

Мне случалось покупать фрукты или овощи, не обращая внимания на то, где их вырастили: поблизости от меня или на другом конце света. Бывало, что я покупал стейк, даже не пытаясь узнать, провел ли бычок свою жизнь, питаясь травой на пастбище, или его пичкали соей из Амазонии в промышленном ангаре. Зачастую я покупал одежду, которая была мне не нужна, и не всегда думал о том, чтобы проверить, где и как ее произвели. Когда я покупал обувь, и она мне действительно нравилась, я не всегда проверял, не сшили ли ее дети в Бангладеш или других подобных местах. Бывало, когда мне хотелось отдохнуть, я пользовался рекламными предложениями круизов или путешествий в далекие края, хотя изначально думал о том, чтобы провести отпуск, не выезжая за границу. Если бы я мог себе позволить, то наверняка уже раскошелился бы на более спортивный, а значит, более вредный для атмосферы автомобиль. А когда у меня накапливалось немного денег, то я искал для них вложение повыгоднее, не слишком стараясь выяснить, что на самом деле будут делать с моими сбережениями…

– Тимоти Фишер?..

– Простите… В сущности… я считаю, что… да, эти компании и их владельцы обладают чрезмерной властью, просто огромной… но гнев и ненависть порождают нечто вроде коллективного эгрегора[19], который тянет всех нас на дно. Впрочем, он чувствуется сегодня и в других областях, и это давит на все человечество. Это чистый негатив и, кроме того… совершенно бесполезный.

– Почему же?

– Потому что мы все можем изменить ход вещей прямо сейчас.

– Вы нас заинтриговали…

– В самом деле, чем станет их власть, если вы, я, все мы, просто решим быть более осмотрительными в наших повседневных решениях? Их предприятия существуют благодаря нам, нашим покупкам, нашему выбору. Они целиком базируются на нас и без нас ничего собой не представляют. Их несколько сотен. Нас восемь миллиардов. Их власть рухнет быстрее, чем любая башня… – Я замолчал ненадолго и добавил: – Да, сейчас эти компании более могущественны, чем правительства. Но настоящие хозяева мира – это мы.

* * *

После того как передача закончилась, мы с Анной прошли по студийным коридорам и скоро оказались под солнцем, сиявшим на ярко-голубом небе. Мы поднялись до Седьмой авеню и через десять минут снова оказались среди зелени Центрального парка.

Свернули с одной из аллей, пересекли рощицу и сделали несколько шагов по лугу, гораздо более приятному, чем искусно подстриженные лужайки. Анна замедлила шаг, остановилась и повернулась ко мне.