В комнате много книг. Они стоят стопами на полу, на подоконнике. Книги говорят, что Гоя работает в биологии. Пытаюсь что-то съесть и не могу. Хочется только спать. Но сначала в туалет. Оппа, комната без туалета! Только сейчас до меня доходит, что означает слово «нужное». Нужник под кроватью – большая банка с крышкой. Эх… но до чего ж неудобно…

Я более-менее оклемаюсь дня через три.

– Меня зовут Гоя, – говорит женщина. – Не удивляйся – я гречанка.

– Зачем ты меня подобрала?

– Такие случаи – задания Господа Бога, – загадочно говорит Гоя.

– Почему не спрашиваешь, как я тут оказался?

– Захочешь – сам расскажешь.

Я рассказываю о своей жизни. Не знаю, что на меня накатило. Ни с кем еще я не был так откровенен. Потом спохватываюсь: а вдруг ей это не нужно?

– Нет, продолжай, – говорит Гоя, наливая мне чай с медом. – У тебя нескучная жизнь.

Я совсем не разбираюсь в возрасте женщин, но чувствую, что она намного старше меня. Это не мешает мне дня через три полезть к ней с нежностями. Никогда еще не жил с женщиной так близко, в одной комнате… Но Гоя не поддержала мой порыв:

– Решил меня отблагодарить?

Чувствую себя засранцем. Спрашиваю, что же мне делать дальше.

– Надо вернуться, – говорит Гоя. – Иначе можно еще что-то совершить и совсем запутаться. Попробуй внушить себе, что ты сам себя наказываешь. Ты как бы не против государства совершил преступление. Государство не сильно обеднело от твоего грабежа. Ты против себя совершил. Вот сам себя и должен наказать.

Никто еще не был вот на моей стороне. Никто так доходчиво не объяснял то, чего я никогда бы не понял своим умом. У нас с Гоей, как говорится, ничего не было. Но иногда мне казалось, что мы любим друг друга. Она была нужна мне, а я – ей. Тем более, что вскоре я пойму: человек в бегах никому не нужен. Даже близким родственникам. Человек должен жить либо у себя дома, либо у того человека, который его любит.

Я мог бы и дальше жить у Гои, но к ней часто приходили соседки. Всякий раз мне приходилось прятаться. Это унижало и ее и меня. Потом заявился молодой мужик. Я понял, что Гоя не так давно сделала аборт от него. Но теперь он, вроде, осознал. Но у них не получилось объяснения. Гое мешал я – за грудой книг. Жить у нее я не мог. Но и сдаться тоже пока не мог. Было страшно. Решил поехать в Москву, к сестре матери Раисе.

Перед отъездом меняю внешность. Гоя поднимает мне чуб, зачесывает назад. Лицо становится другим, как бы слегка интеллигентным. Покупает галстук, повязывает. Смотрю на себя в зеркале. Другой человек.

Гоя настояла, чтобы я ехал в двухместном купе СВ. Больше солидности – меньше подозрений. Добавила денег на билет. В который раз посоветовала не затягивать с возвращением. Все равно этим все закончится. Выдала напоследок пожелание, не сказанное кому-то другому: