– Благородное лицо, ничего не скажешь, – говорит Алла, интонации не разобрать.

На этом снимке отец в шляпе. До войны и после нее мужчины еще носили шляпы. Потом этот головной убор вышел из моды. А зря. Мужчина в шляпе выглядит изысканно. Даже бандит с бульдожьей мордой. Но для меня открытие – не шляпа. Всю жизнь я думал, что отец в принципе не способен нежно любить женщину. А теперь, смотрел на эту фотографию и понимал, что был не прав. Он любил эту хрупкую девушку. Почему же он так отнесся к ней? Зачем ему понадобилась соседка Ольга, если рядом была она, Валя? А если любил ее, значит, любил и дочь, которую она ему родила. Почему же так отнесся к дочери? Или эта счастливая улыбка, которую я вижу, вовсе не говорит о большой любви?

Достаю из сумки свой любимый торт «Ленинградский».

– А чай какой любишь? – спрашивает Алла.

– Недавно перешел на зеленый.

– Надо же! – удивляется.

Она тоже с недавних пор предпочитает зеленый. У меня со Стасиком так же бывало. Долго не пишем друг другу. В это время у меня почему-то слегка меняется почерк. Получаю от него письмо и вижу – у него тоже почерк изменился. Сравниваю со своим – не отличить.

Подхожу к комоду. Там сидит плюшевый медвежонок с бантиком на шее. Тот самый… Хранить игрушку столько лет… Похоже, сестра куда больше меня живет памятью. Хотя чего же тут удивительного. Будь я на ее месте…

– Я чаще думала не об отце, а о тебе, – говорит Алла.

Включает электрочайник, накрывает стол. Чашки, варенье… Подхожу к окну. Маленький двор в окружении домов похож на колодец. Здесь отец жил с сорок третьего по сорок восьмой. Смотрел в это окно, видел каждый день эту мебель. А я был за тысячи километров.

Разрезаю торт. Алла наливает чай. Достает из серванта бутылку «Киндзмараули». Откупориваю, наливаю в бокалы…

– Фотографии привез?

Вынимаю из сумки конверт со снимками. Вот отец. Вот братья.

– Станислава я знаю давно, – неожиданно говорит Алла. – Мы с мамой как-то смотрели телеспектакль. Пошли титры, и мама обратила внимание на фамилию. Позвонила в театр, спросила, как его отчество, и говорит: «Это твой брат». Пошли в театр. У него была маленькая роль. Но я успела разглядеть: он хорошо двигался, у него была безупречная дикция. Когда актеры вышли на поклон, я подошла к авансцене. Ко мне устремился кто-то из исполнителей главных ролей. Я извинилась и помахала букетом Станиславу. Он был очень удивлен. А тебя мы с мамой опознали раньше. Одно время твои материалы печатались с фотографией. Мама смотрит: ну, конечно, это он! Весь в отца. У меня на вас обоих собралось целое досье.