Стасик и Витя не приехали на похороны Ирины. Прислали телеграмму: «Скорбим. Ирину любила вся наша семья. Светлая ей память».

Глава 77

Глава 77

Шли годы. Мы, не знались. Родственники и общие знакомые спрашивали меня, как там братья. Догадывались, что между нами пробежала черная кошка. Удивлялись: что ж такое произошло? Что ж так трудно простить? Мне самому этот многолетний разлад казался пошлым надругательством над кровным братством.

И вот случилась новая беда. Следующей оказалась Женя, старшая дочь Виктора. Тезка моей дочери, она была в том же возрасте. Двадцать четыре года, ничем не болела. Накануне прислала мне видео, где прыгала с парашютом в паре с инструктором. Ничто не предвещало беды.

Я считал смерть Полины гибелью. И смерть Жени считал гибелью. Но от смерти дочери Виктора повеяло еще и мистикой. Рок таился в большом плательном шкафе, доставшемся от полковницы Катерины. Девушка жила в ее квартире. Во время ремонта шкаф был отодвинут от стены, стоял посреди комнаты. Ножки были в порядке – шкаф стоял прямо. Но когда девушка проходила мимо, упал и придавил ее насмерть. При этом никого в квартире не было. Чего вдруг тогда упал этот мистический шкаф? Что привело его в гибельное движение? Как мог он насмерть придавить взрослую девушку? Это не укладывалось в голове.

Я приехал на похороны. Витя подошел, поблагодарил. Но на поминках не предложил сесть рядом. Рядом сидел Стасик. Витя должен был показать, что даже такое горе не заставит его смягчить отношение к старшему брату. Спустя время он вроде бы опомнился. Прислал сообщение с предложением мира. Но тут, следует признать, не ответил я. Еще не отошел от приема на похоронах.

С Олегом мы ежегодно встречаемся 10 февраля. То ли на кладбище, то ли у Веры. Он ни на ком не женился и совсем исхудал. У него по-прежнему не ладится продажа молока. Он со спокойным сердцем прописался в квартире Веры. За давностью лет наказание за уклонение от службы в армии ему уже не грозит.

Денис отомстил на свое зверское избиение, но перестарался. Получил два года общего режима. После освобождения так и мог найти себе занятия по душе. Пил без меры, не подозревая, что ему, такому здоровенному, грозит полиорганная недостаточность…

Вера ушла (за тавтологию не извиняюсь) в веру, работала свечницей в ближайшем храме. Ходила в платке, читала религиозные книги и жила надеждой, что скоро соединится с дочерью.

Витя продолжал торговать красками. Зато у него вырастали положительные дети.

Я пытаюсь писать. Посылаю Сироте. Его раздражает мой сжатый стиль. Читая, он задыхается. Ему не хватает простора. Писатель должен писать подробно и даже пространно, а потом убирать лишнее. А я сразу пишу коротко. А после правки получается еще короче. Ну куда это годится?