Заговор мертвых

После прекращения 17 июня 1923 года вооруженного сопротивле­ния красным войскам в Якутии военный трибунал 5-й красной армии приговорил Пепеляева к расстрелу. ВЦИК заменил расстрел десяти­летним заключением в Ярославской тюрьме ОГПУ. Через два года генералу разрешили работать плотником, столяром и стекольщиком. В 1933 году тюремный срок закончился. Пепеляев написал прошение об освобождении — ему отказали без всяких объяснений. Со своей участью он давно смирился, политическими событиями не интересо­вался, газет и книг не читал — только Библию. Можно представить, насколько неожиданным было для него этапирование из Ярославля в Москву.

«...В январе 1936 года после суточного ожидания в одиночной каме­ре Бутырской тюрьмы я был переведен во внутреннюю тюрьму НКВД и вечером того же дня вызван на допрос к начальнику Особого отдела НКВД комиссару государственной безопасности Гаю. При моем появ­лении он вышел из-за стола, крепко пожал мне руку и предложил сесть в кресло. После этого сказал: “Вот вы сидите у нас уже тринадцатый год, а мы вас не знаем. Я специально вызвал вас к себе, чтобы познако­миться и определить вашу дальнейшую судьбу”.

Затем он стал расспрашивать меня о моем прошлом, о служ­бе до германской войны и на фронте. Интересовался моими награ­дами, а узнав, что за боевые отличия я был награжден офицерским Георгиевским крестом, воскликнул с неподдельной искренностью: “Мы ценим боевых людей. Конечно, вас можно было бы использо­вать в армии, но вы, наверное, технически отстали и многое забы­ли”. Спросил, не занимался ли я военным делом в заключении. Этот вопрос меня смутил, мне показалось: начинается допрос. “Нет, — от­ветил я, — там я не мог заниматься военным делом, так как не имел специальной литературы”. “А как бы вы посмотрели на то, — сказал Гай, — если вас назначить преподавателем в одно из военных училищ? Тактику могли бы преподавать?” Я ответил, что преподавал тактику около двух месяцев в прифронтовой школе прапорщиков в 1916 году и, конечно, пошел бы на военную службу, но если это невозможно, то по­ступил бы в столярную мастерскую, так как в заключении обучился столярному ремеслу.

Гай, многозначительно посмотрев на меня, сказал, что ему хорошо известно, что я делал в тюрьме. “Ну хорошо, — заметил он, — мы подума­ем, как вам помочь”. После этого меня увели в камеру».

Пепеляеву объявили о предстоящем освобождении и возвратили в Ярославскую тюрьму. 4 июля 1936 года его снова доставили в кабинет начальника особого отдела ГУГБ НКВД.