Добраться до спрятанных на Приполярном Урале сокровищ возглав­лявший добровольцев РНА из числа пленных красноармейцев колчаков­ский офицер Смирнов-Николаев не успел. Прорыв советскими войсками основной оборонительной полосы «линии Маннергейма» на Карель­ском полуострове не оставлял сомнений в исходе войны — ее временные рамки оказались слишком краткими, чтобы оказаться в заветном месте.

Вторая мировая война и нападение гитлеровской Германии на Со­ветский Союз дали ему еще одну возможность достичь своей цели. Хотя мечтам русских добровольцев из числа белых эмигрантов и советских военнопленных о борьбе с коммунизмом на просторах России немцы сразу же положили предел. Поэтому РОВС как антикоммунистическая сила ничем себя не проявил. Лишь одиночки-офицеры на свой страх и риск пробивались в Россию вопреки препятствиям со стороны гитле­ровских властей, не пускавших эмигрантов на оккупированные терри­тории Советского Союза.

Осенью 1942 года, когда немецкая пропаганда вовсю трубила о па­дении Сталинграда и крушении СССР, Смирнов-Николаев появился в Прибалтике, где предложил Бессонову, ставшему руководителем Политического центра борьбы с большевизмом (ПЦБ), организовать выброску массированного десанта в районы компактного расположе­ния исправительно-трудовых лагерей НКВД с целью освобождения заключенных, их вооружения и последующего создания на Севере, в Заволжье и на Урале антисталинского и антигитлеровского фронта. Бессонов довел эту идею, выдав ее за свою, до немецкого командова­ния, не развивая перспективы превращения восстания заключенных лагерей НКВД в освободительную войну с иноземными захватчика­ми. Смирнов-Николаев против такого присвоения авторства десант­ной операции за Урал не возражал. Потому что его замысла — найти спрятанные в предгорьях Приполярного Урала ордена «Освобожде­ние Сибири» и «Возрождение России» и использовать эти реликвии как символы освободительного движения — не знал никто. Ни немцы, ни сдавшийся в плен комбриг Бессонов.

В 1942 году гитлеровское военное командование отклонило предложение Бессонова десантировать за Урал сформированный из советских военнопленных пятидесятитысячный «русский экс­педиционный корпус». Тогда немцы еще верили в «гений» фюрера и несокрушимость верхмата, в его способность одержать победу без чьей-либо помощи. Но больше всего они боялись возникновения независимой вооруженной русской силы, да еще где-то за Уралом, то есть вне всякого контроля.

Как ни горько сознавать, но для фашистской разведки и пропа­гандистских служб рейха трудность состояла не столько в организации антисоветских вооруженных формирований, сколько в сдерживании, разложении и даже подавлении попыток создания независимых сил по освобождению России от сталинского режима. Впервые в истории Российского государства (не считая княжеских междоусобиц) русская ар­мия воевала на стороне противника. Не было недостатка и в претенден­тах на роль «вождя» антибольшевистского освободительного движения.