Линию В.М. Игнатовского и М.В. Довнар-Запольского в вопросе белорусского национального движения продолжали авторы, проживавшие за пределами БССР. А. Станкевич в книге «Да гісторыі беларускага політычнага вызвалення» осветил работу и решения Всебелорусского съезда, показал общественно-политические процессы, деятельность белорусских национальных организаций на оккупированной немецкими войсками территории Беларуси, анализирует уставные грамоты БНР, рассматривает отношение к ней германских оккупационных властей. В целом борьбу за реализацию белорусской идеи, которая оказалась незаконченной в связи с включением ее западной части в состав Польши, а восточной в состав России, он освещает в контексте распада европейских империй[1337].

В самой Беларуси, начиная с 1930-х гг., тема национального движения фактически ушла из исследовательской повестки. Общественно-политическая жизнь военных лет стала рассматриваться исключительно сквозь призму революционного движения и подготовки социалистической революции. При этом она почти полностью была сведена к деятельности большевиков среди рабочих и крестьян белорусских губерний, солдат Западного фронта, подготовки и осуществления вооруженного восстания.

Начало реализации такого подхода было положено в работой В.Г. Кнорина «1917 год в Белоруссии и на Западном фронте», опубликованной в 1925 г. Автор сам определил ее характер: личные воспоминания, поскольку «в распоряжении автора было весьма немного документов эпохи»[1338]. Собственно военным событиям Кнорин уделяет мало внимания, лишь отмечая, что «уже осенью 1914 года военные действия были перенесены на территорию Гродненской и Сувалковской губерний (знаменитые августовские бои), а в июле и августе 1915 года русские войска оставили всю Польшу, Литву и Западную Белоруссию и отошли на линию стоянки 1916–1917 г., т. е. на линию больших озер Крево – Солы – Сморгонь – Пинск»[1339]. Ремесленные и торговые местечки и городки края были экономически окончательно разрушены, а во многих случаях, как Сморгонь, снесены с лица земли. После летнего поражения 1915 г., подчеркивает Кнорин, начинается быстрый рост оппозиционных и революционных настроений в рабочих центрах и, особенно, в столицах, что сразу отразилось на фронте. «Среди офицерства, – пишет Кнорин, – особенно среди офицерства военного времени, распространяются конституционно-демократические взгляды, циркулируют антидинастические слухи и разнообразные версии предстоящих изменений в управлении страной, нарастает недовольство господствующей придворною кликой и надежды на Государственную Думу как организатора обороны страны <…> Этот наплыв, с одной стороны, оппозиционно-конституционных, с другой стороны, революционно-социалистических элементов на фронте и новый политический подъем совпал с наметившимся процессом революционизирования рядовой солдатской массы под влиянием усталости от чрезмерно затянувшейся войны, и затруднений в снабжении продовольствием фронта. Результатом этого процесса было ослабление внешне военной дисциплины, увеличение числа дезертиров, увеличение числа дел по членовредительству, всеобщее недовольство командованием: среди генералитета и высшего командования – ставкою, среди рядового офицерства – командованием фронта и штабами, а среди солдатской массы – вообще всем командованием и всем, особенно кадровым, офицерским составом»[1340].