Ее слова его смутили. Он-то надеялся, что заставит ее ревновать.

— Тебе всегда нравились обходы.

— Нет, Дез’ре, никогда не нравились. — Теперь он был раздражен. — Ты думаешь, мне нравилось смотреть, как ты воруешь у людей их рецепты?

Она вытаращила глаза от удивления — но при этом вид у нее был комичный.

— Ты думаешь, мисс Лу или миссис Джойс не знали, что я готовлю их блюда? Перестань!

— Что ты имеешь в виду?

— Иногда ты меня разочаровываешь, мой Завьер! Они же специально оставляли мне продукты, чтобы я их забирала. И когда их блюда появлялись в моем меню, они приходили и одобрительно похлопывали меня по руке!

Он сглотнул.

— И как я мог об этом знать?

— Но все же знали. Боги, ты такой серьезный! И как Найя могла с тобой ужиться?

— Как выяснилось, не могла, — отрезал он.

Она встала из-за стола. Завьер наблюдал, как она воткнула нож в пудинг размером с автобусное колесо.

— А что ты будешь готовить для Интиасара на его праздник деторождения?

Он пожал плечами. Она выложила кусок пудинга на тарелку перед ним и взяла две ложки. Запах от пудинга шел изумительный. Романзе понравилось бы. И он представил себе, как неприкаянные суетятся вокруг котелка и бросают туда отраву. Его душа преисполнилась нежностью. К черным слезам парнишки, к его болтовне об обиженных бычьих лягушках. Надо было остаться с ним на пляже. Держать себя в руках. Слушать его.

— Ты ведь такой не готовишь, а?

— Я этого не говорил.

Она с веселой усмешкой передала ему ложку.

— Да знаю я, что не готовишь. А я весь день ломаю голову над тем, как ты там со всем справляешься. Ты же еще не научился угождать вкусам публики?

— Но ведь это ты демонстративно встала и ушла во время речи Интиасара в день моего посвящения. Так что не тебе рассуждать о тонкостях дипломатии!

— Разве? — Она расплылась в довольной улыбке. Он не верил, будто она об этом забыла. — Окажи губернатору услугу, Зав. Позже ты сможешь сам им воспользоваться. — Ее глаза хищно сузились. — Или не сможешь? Ты никогда не шел на компромиссы. Я всегда пыталась научить тебя прогибаться. Но ты же радетель! Прогибаться — не в нашей натуре.