Дез’ре опустилась на колени перед разбитой статуей и, подняв ту с земли, стала баюкать на руках, как ребенка. От удара затылок Эхе треснул. Отбитое глиняное ухо лежало на земле. Дез’ре его бережно подобрала. Завьер помог поднять богиню и прислонить к алтарю. Она положила ухо рядом с его хозяйкой.

— Проклятый неприкаянный. Если внесешь ее внутрь, дом ее починит.

Завьер внес поврежденную статую в дом через большую кухонную дверь и вернулся за ухом. Кромка крыши над его головой забурлила, как закипевшая вода в котелке. Тем временем Дез’ре стала рыться в коробке.

— Ты только посмотри! — сказала она.

Неприкаянный принес трех кукол: изящно сделанных, мягких, как вата. Дочка, мама и бабушка — все в тщательно сшитых красно-белых платьях и позолоченных тапочках. Каждая ресничка бабушки наклеена отдельно, на ногах — десять крошечных пальцев. Во рту девчонки виднелся розовый язык; мамины глаза лукаво искрились.

— Погляди, у нее набедренный обруч! — Дез’ре приподняла сшитое вручную кукольное платье. Она любовно погладила кукол. — Кто же их прислал?

— Какой-нибудь боязливый воздыхатель, — отозвался Завьер.

— Нет, нет! Смотри! На коробке написано: Инт/Брен. Это от Интиасара. Но с чего ему посылать мне подарок? Может, это Лео?

Она порылась в груде осколков и нашарила накладную.

— Упаковано для отправки на экспорт. Знаешь, когда я в последний раз видела игрушки Лео? В шесть лет у меня была деревянная ящерица-акробат. Она лазила по своему игрушечному дереву вверх и вниз, и ее чешуя меняла цвет. В каждую игрушку, что Лео делал тогда, он как будто вкладывал свой магический дар, так нам тогда казалось! — Она сияла, держа кукол в обеих руках.

— Милые куклы! — вежливо произнес Завьер. — Мне пора.

Он не знал, что еще сказать или сделать.

Дез’ре махнула куклой.

— Сходи к Данду. Он мой сосед. Он тебе понравится.

— Дез’ре…

— Будь любезен.

— Я любезен.

— Думаю, тебе и правда пора. Я приму ванну. Сегодня вечером надо выглядеть красиво.

— Для чего?

— Я в жюри международного конкурса.