С началом царствования Екатерины II на братьев Херасковых (кроме Александра и Михаила был еще и Петр) пролился кратковременный золотой дождь. Они обратились к новой императрице с просьбой вернуть отцовские владения, конфискованные в казну после смерти Петра I. Екатерина в ответ велела выдать им 30 тысяч рублей каждому. Если Александр пустил деньги в том числе и на строительство усадьбы на Тверской улице, то Михаил проживал их, особо не стесняясь в средствах, посвящая себя литературе и друзьям.

Если поэт может управлять университетом, то почему бы ему не доверить горную промышленность? Императрица тоже так думала и забрала Хераскова к себе поближе, в столицу, назначив его в 1770 г. вице‑президентом Берг‑коллегии. И если верить тем, кто усматривает за этим назначением попытку избавить университет от вредного влияния Хераскова, все более погружавшегося в масонство, то получается, что стало только хуже. В Петербурге Херасков быстренько связался с местными масонами, развив бурную деятельность, опять принявшись что‑то издавать (литературный журнал «Вечера»). Не знаем, повлиял ли Херасков на развитие горного дела в России и когда он находил время заниматься своими прямыми обязанностями, но масоном он стал убежденным. В Петербурге он близко сошелся с Николаем Новиковым, просветителем не меньшего масштаба, досаждавшим чиновничьей России своими сатирическими журналами. Терпение Екатерины II лопнуло в 1775 г. Императрица уволила Хераскова в отставку, да еще и без сохранения жалованья.

Поэт возвращается в Первопрестольную, часто бывает в усадьбе на Тверской, читая свою «Россиаду», первую эпическую поэму русской литературы, начатую им еще в 1771 г. Написанная шестистопным ямбом, поэма была посвящена взятию Казани Иваном Грозным.

Пушкин был не самого высокого мнения об этом произведении. «Право, с радостью согласился бы я двенадцать раз перечитать все 12 песен пресловутой «Россиады», даже с присовокупленьем к тому и премудрой критики Мерзлякова, с тем только, чтобы граф Разумовский сократил время моего заточенья», – писал он Петру Вяземскому в 1816 г.

Государыня тоже читала Хераскова и была отходчива. Вероятно, и по этой причине в 1778 г. Михаил Матвеевич получил неожиданное повышение, став уже куратором университета. И главный масон Новиков тут как тут. Херасков сдал ему в десятилетнюю аренду университетскую типографию и книжную лавку. Для Москвы это было необычное явление, так как, кроме университетской типографии, помещавшейся на втором этаже здания у Воскресенских ворот Китай‑города, в старой столице существовала еще только сенатская.