Единственный человек на свете, с кем папа всегда хорошо ладит, это мой друг Сашка. А так он довел до белого каления и перессорился со всеми, включая моих сестер, не говоря уже о домработницах. А с Сашей у них поразительно совпали характеры. Сашка очень заботлив от природы, и отец эту заботу благодарно принимает, а вовсе не как со мной, когда папа может рассердиться по любому поводу. За все время, уже немалое, как мы, трое холостяков, живем под одной больше не текущей крышей, папа с Сашкой ни разу не поссорились. Да что там, отец ни единого раза не повысил на него голос.
Наоборот, когда прилетает мне, стоит войти в комнату Саше, папа тут же становится шелковым, как фрёкен Бок в присутствии дяди Юлиуса, кто их еще помнит.
За глаза папа называет моего друга Подарок. И папа даже не вспоминает, что этот «подарок» сделал ему таки я. Впрочем, дети всегда неблагодарны. Да и ладно, свои люди все-таки.
* * *
Ты хороший. Ты умный, сильный и честный. Ты оправдал все мои ожидания.
Все твои ошибки исправлены или прощены. У тебя прекрасное будущее, достойное настоящее и необыкновенное прошлое.
Я люблю тебя, Максим. Обнимаю.
Твой я.
А теперь Максим пошел спать. Он у меня еще маленький.
Котася уже которую ночь кричит очень сильно и совсем по-другому, чем раньше. Вдобавок ее опять вырвало чистой водой. Болезнь ее наверняка проста и обыденна — старость и скорый уход.
Никогда еще слабость, старость и смерть не подходили ко мне так близко. Я работал в доме престарелых и инвалидов, они были близки мне, но я сам был далек от них, понимаю теперь это особенно ясно. Я любил их, светлых больных людей и даже не очень светлых, но сам находился на расстоянии. Был нужен им и был рад этому, но они мне были нужны постольку поскольку. Они любили меня, а мне было вовсе не трудно светить им и любить их вот так, не приближаясь…
А теперь я сам близок ко всей этой тьме.
Светить и согревать на расстоянии легче, знаю теперь это точно.
Мы все, словно в чудесной тюрьме, ждем приведения приговора в исполнение. В наших камерах тепло, много вкусной еды, и можно идти, куда тянет душа. Но палач и мучитель все равно найдут тебя, где бы ты ни был и чем бы ни занимался.
Как смеем мы ссориться перед лицом смерти, а ведь мы стоим перед ней. Почему же мы не празднуем каждый день, что палач и мучитель еще далеко от нас? Может быть, потому, что боимся всегда помнить, что они есть и идут за нами.