— Я обещала Мине приехать в шесть. У меня плохое предчувствие.
— Послушай, если ты тревожишься за ее безопасность, попробуем уговорить
Смита поежилась.
— Надеюсь, Анджали позаботилась о ее безопасности, — сказала она.
— Конечно, — ответил Мохан. — Думаешь, Анджали не понимает, что происходит? И стала бы подвергать Мину риску после того, как спасла ее жизнь?
Смита кивнула. Ей хотелось ему верить. Но тяжесть в груди не проходила. Фары освещали дорогу, по обе стороны которой тянулись поля.
Они въехали в Бирвад через пятнадцать минут. Первое, что бросилось в глаза, — зловещая тишина и неподвижность. Словно вся деревня решила лечь спать в семь часов. Лишь вдали выли собаки. У Смиты упало сердце.
— Что-то не так, — сказала она и опустила окно. — Деревня словно вымерла.
Стоило ей произнести это слово —
— Мохан! — закричала она. — Это у дома Мины! Там что-то происходит.
Он резко затормозил.
— Надо вызвать полицию. Если ты права, нам туда нельзя.
Он потянулся к телефону, но Смита закричала:
— Ты шутишь? Я должна ее спасти. Езжай, Мохан. Езжай!
— Ты сошла с ума. Если там толпа, что ты сможешь…
— Мохан, ради всего святого! Они нам ничего не сделают. Знают же, что я американка. Езжай.
Он выругался, но нажал на газ и понесся к дому Мины. С каждой секундой рев усиливался, словно они въезжали в эпицентр шторма. Потом им открылся источник звука — толпа разъяренных, беснующихся мужчин. Ночь освещало пламя факелов. Мужчины стояли в кругу посреди двора между двумя лачугами. Расширившимся от ужаса глазами Смита смотрела, как они бросали камни в центр круга. Мохан резко остановился у края толпы. Смита выскочила из машины и бросилась вперед, расталкивая толпу и пробираясь к ее темному пульсирующему сердцу. Жар от факелов полыхнул в лицо. Мохан шел следом. В нос ударил характерный запах мужского пота — запах опасности, — но за себя она не боялась и шла вперед без страха.