В эти серые дни ему приносят телеграмму от Гийоме, где тот сообщает, что прилетит в Касабланку с инспектором на борту и что пробудет в городе несколько часов. Тони охватывает безумная радость. Утром он даже идет в парикмахерскую постричься, как будто собирается на свидание. Дружба и теплые чувства к нему со стороны Анри – одно из самых важных его достижений.

Встретиться они должны в кофейне, где пахнет прокипяченной мятой. День стоит блестящий, огромные окна выходят на площадь, уставленную палатками, где торговцы громко расхваливают свой товар. Гийоме появляется в коричневом костюме, сидящем несколько мешковато. И после взгляда на него в голове Тони проносится мысль, что его элегантность иная, это элегантность нравственная, элегантность того, кто в нужный момент никогда не подведет. Они обнимаются.

Во время этой встречи, стосковавшись по дружескому общению, Тони говорит и говорит и не может остановиться.

– Лучше бы я не писал эту дурацкую книгу! На что мне литературные премии и похвалы людей, с которыми меня ничто не связывает, если мои же товарищи мной гнушаются?

И рассказывает, слегка сгущая краски, о косых взглядах в свою сторону других пилотов и о сплетнях за спиной.

– А ты как думаешь, это верно – то, что они говорят, что я сноб? Пожалуйста, скажи правду!

– Но с каких это пор быть снобом – грех? – с улыбкой отвечает ему Гийоме. – Разве не может каждый быть тем, кем ему хочется?

– Так, значит, ты думаешь, что я сноб?

– Конечно же, нет!

Тони кивает. Вздыхает. Просит принести коньяку.

– Скажи мне правду, Анри.

– Конечно.

– Ты обещаешь сказать правду?

– Естественно.

– Но – действительно правду?

– Да я же тебе уже обещал!

Он крутит широкий стакан и смотрит, как в нем плещется коньяк.

– Как ты думаешь: я предал что-то важное в нашей профессии, написав свои книги?

– Что за глупость!

– Но кое-кто так думает. Они считают, что я написал эту книгу, чтобы придать себе важности, как будто бы я выше их, а это, понятное дело, не так. Мне и так известно, что есть среди них пилоты и лучше меня.