Месяц идет за месяцем, а ситуация на «Линиях» все больше напоминает хаос. Поломанные самолеты не ремонтируются, зарплаты задерживаются, должности выходящих на пенсию людей сокращаются. Появились линии, на которых уже не хватает пилотов, а в Южной Америке уже есть участки, концессию на которые компания вот-вот потеряет по причине отсутствия эксплуатации. Итальянцы, немцы и голландцы потирают руки, наблюдая, как сдувается французская авиация.

Мермоз шлет Тони в Касабланку телеграмму: «Много разговоров без результатов. Никто не берет на себя ответственность за „Линии“. Им дают возможность умереть. Дергаю за все нити, толку нет. Не сдаюсь. Ж. М.».

Тони ему отвечает из вынужденной марокканской ссылки, но он не умеет писать телеграммы. Телеграммы слишком короткие – нужные слова не помещаются. Он шлет письмо: «То, что дерганье за нитки с этими типами не дает результатов, это нормально. Они просто марионетки с тряпичными сердцами. Не сдавайся. Не сдашься, тебя никто не победит». А еще пишет о том, как живется ему в Касабланке посреди пустыни. И шлет тысячу объятий и кучу небольших рисунков: улыбающиеся лисы, раскуривающие трубки древние мудрецы, игрушечные самолетики.

«Линии» продолжают разваливаться, и Мермоза ставят на участок Тулуза – Аликанте. Возвращение в «Большой балкон» для него – маленький праздник, хозяйки встречают его как блудного племянника, прибывшего из дальних стран. В скромной столовой гостиницы, полупустой из-за снижения активности на аэродроме, ему наливают фасолевый суп из фаянсовой супницы, которая кажется музейным экспонатом, и подают пирог с мясом. Ни в одном из самых роскошных салонов Парижа, в которых ему приходилось бывать на светских ужинах, где блюда создавались самыми модными шеф-поварами, он не пробовал такой вкуснятины.

Однако ничто не может выбить из его головы навязчивую идею добиться для Франции авиасообщения с севером Атлантики. Остается еще возможность лететь на свой страх и риск, но когда он приходит к конструктору, то месье Бернар с грустью сообщает, что у него нет возможности реализовать для «Бернара 18» необходимые для трансатлантического перелета доработки, потому что его предприятие на мели. Мермоз предлагает заплатить за все из своего кармана. Он продает свой «Потэ» и даже спортивный автомобиль.

Жильберта молча принимает его манипуляции с деньгами – ни единого возражения. И озабоченно наблюдает за тем, как муж мечется, словно дикий зверь в клетке, когда он дома. Ей не кажутся плохой идеей его полеты в Алжир и то, что какое-то время он проведет вне дома. Кроме того, в Алжире Жан может навещать Пьера, ее брата, который проходит там обучение. Брат радостно рассказывает обо всех визитах Жана. О том, как козыряет ему караул, когда он появляется на территории части, словно он командующий. И что самое горячее его желание – чтобы муж сестры им гордился.