– Платья, что я купила, носить можно только в Париже!

Тони один возвращается в Касабланку, в свою квартиру позади Пляс-де-Франс, но в последующие недели все будет идти от плохого к худшему. Он ничего не замечает до третьего или четвертого раза, когда при его появлении в зоне пилотов, куда он заходит выпить кофе, вдруг стихают разговоры, все внезапно куда-то страшно торопятся и он остается в одиночестве. Однажды вечером его глаза открываются: пилот по фамилии Аллард ждет его, чтобы везти почту дальше в Малагу, а он прибывает с двадцатиминутным опозданием.

Тони вылезает из кабины с улыбкой на лице, однако его коллега мрачен.

– Вас оштрафуют, Сент-Экс.

– Ладно.

И тогда Аллард поднимает взгляд, смотрит ему прямо в глаза и произносит с презрением, заставляющим кровь застыть в его жилах:

– Ну да, вы же аристократ и писатель, можете себе это позволить.

Аллард разворачивается и уходит, а он остается стоять столбом на полосе. В офисе он подсаживается к начальнику аэродрома, вышедшего в отставку пилота-ветерана, обладателя бороды и лишнего веса, который курит трубку и походит на моряка прежних времен. И Тони просит, чтобы тот рассказал, что о нем говорят. Тот поеживается. И долго подбирает слова.

– Выходят ваши интервью на радио, ваше фото появляется в светской хронике в газетах. Вы знаменитость!

Начальник пытается его похвалить, но единственное, что у него получается, – еще больше его обескуражить.

– Но я хочу быть не «знаменитостью», а летчиком.

– Постарайтесь понять парней. Не то чтобы они вас не любили, но они видят в вас другого, человека из другой сферы.

Тони вздыхает.

Несколько недель он летает по маршруту Оран – Марсель. Там он вновь встречает Мермоза, поставленного на линию в перерыве между двумя испытаниями трансатлантических самолетов. Однажды вечером оба они оказываются в Марселе, да еще и в свободное от службы время. Они гуляют в портовом районе, обходят все таверны, говорят комплименты всем девушкам, читают вслух классические стихи и прямо на ходу сочиняют свои, оказываются последними посетителями ночных баров и первыми – баров для жаворонков, где завтракают водкой грузчики. В только что открывшейся цветочной лавке покупают две дюжины цветов и оделяют цветком каждую попавшуюся на их пути женщину. Но утренний свет гасит их радость, и наваливается жуткая усталость. Прощаясь, каждый из них чувствует, что впредь ничто уже не будет как раньше.

Буквально сразу же после этого Тони снова возвращают в Касабланку, и с некоторой долей паранойи он гадает, не хочет ли компания отдалить его от Мермоза. Он просит позволить ему поехать во Францию – повидаться с матерью, но ему отказывают. И снова ощущает холодность к себе некоторых коллег. Бывают дни, когда никто не садится за его стол, чтобы выпить вместе по чашке кофе. Понять этого он не может, такое отношение кажется ему несправедливым.