Когда моряки видят всплывшую на поверхность моря голову с редкими волосами и рыбьим ртом, судорожно глотающим воздух, все шумно радуются его спасению, хотя сам он не думает, что здесь есть чему радоваться.

Сьют отеля «Континенталь», который должен был стать любовным гнездышком, превращается в больничную палату. Пару дней, пока он приходит в себя, за ним ухаживает Консуэло. Заказывает для него куриный бульон и читает из газет самые экстравагантные новости, чтобы его развлечь. Он позволяет себя баловать, даже иногда притворяется, что ему хуже, чем на самом деле, чтобы она поила его ромашковым чаем с коньяком. Он хотел бы поболеть еще несколько дней, как когда был маленьким и несколько лишних десятых на градуснике оказывались уважительной причиной, чтобы не идти в школу и остаться дома: дома он один и мама – только для него одного, и он плавает в пространстве чистых простыней и микстур со вкусом черной смородины.

Однако вместе с выздоровлением вернулась и реальная жизнь, а у нее нет вкуса черной смородины. Совершенно невозможно, чтобы прошло незамеченным такое событие, как утопление по небрежности новенького, еще ни разу не использованного по назначению самолета, да еще и едва не утопленные пассажиры. Ему ужасно тяжело. И дело не в самолете и испытанном пассажирами страхе – на это ему наплевать. Тяжелее всего то, что он не оправдал доверия месье Дора.

Он пишет своему начальнику письмо. И рвет его. Пишет другое. Складывает из него гармошку. Еще одно. Оно летит в корзину. Когда корзина переполняется, а шарики из бумаги разбросаны по всей комнате, он понимает, что нужно ехать в Тулузу и говорить с ним лично. Путешествие по Франции на автомобиле – вещь безмятежная. По обеим сторонам дороги расстилаются ровные прямоугольники полей, за которыми из-за окна машины не видны трудности сельского производства, а глазу явлены исключительно ровные простыни посевов. Когда Тулуза остается за спиной и он сворачивает на дорогу с надписью «Аэродром», у него появляется ощущение, что едет он туда в последний раз. Проехав мимо строений бывшей компании «Аэропосталь», чувствует, как его охватывает ностальгия. Едет дальше – до мастерских «Латекоэр», рабочей конструкции в виде сот, где строятся самолеты. Дора в своем кабинете. Теперь у него нет международной линии, за которую он отвечает, но он все так же краем глаза посматривает в окно на взлетно-посадочную полосу аэродрома, словно все еще ожидая вечернюю почту.

– Месье Дора…

Шеф смотрит на него, не говоря ни слова, прочесть что бы то ни было в его взгляде невозможно. Он всю жизнь играет в покер жизнями людей.