– Чего тебе надо? – кричу я.

– Пусти меня, – отвечает Ханна. – Давай уже.

Она снова и снова жмет на звонок. Раз девять или десять.

– Зайди со двора, – наконец кричу я.

Она даже не спрашивает почему.

Я стою у открытой задней двери, и Ханна проносится мимо меня внутрь. Буян с секунду обнюхивает ее, а потом убегает.

– Я звонила тебе раз восемьдесят пять за выходные, – выпаливает она. – А я вообще-то не люблю говорить по телефону.

Она протягивает мне пластиковый контейнер с рагу.

– Мама передала тебе домашний санкочо[38].

– Мама? – Я открываю холодильник и запихиваю контейнер между пакетом молока и кувшином апельсинового сока. – Мы же с ней не знакомы.

– Ну, из-за этого идиотского конкурса красоты ты ее кумир. Надеюсь, ты собой довольна. – Она плюхается за кухонный стол – туда, где обычно сидит мама.

Мне кажется, Ханна – такой человек, которому будет комфортно в гостях у кого угодно. В ней нет чрезмерной деликатности, которую обычно проявляют люди в новом месте. Опершись локтями на стол, она подается вперед.

– Ты не можешь просто взять и бросить кон… Погоди, ты что, слушаешь Долли Партон?

Я пожимаю плечами.

Она окидывает меня взглядом, будто бы оценивая мое состояние.

– Выглядишь кошмарно.

Я наливаю себе остывшего кофе и ставлю чашку в микроволновку.

– Ну, если под «кошмарно» ты подразумеваешь «довольно», то – да.

– Ты когда в последний раз принимала душ?

Микроволновка звякает.