— С таким аппетитом ты наверняка проживешь сто лет, — сказала Элен.

Но не улыбнулась при этом.

Гилем и Жюльетта обменивались ничего не значащими любезными фразами. Но когда все переходили в гостиную, госпожа Шамплер услыхала слова Жюльетты, тихо сказанные Гилему:

— Тебе этот вечер ничем не напоминает вчерашний, не правда ли, дорогой?

Взгляд у нее был тяжелый, губы поджаты. «Э-э, — подумала госпожа Шамплер, — потребовалась вспышка ревности, чтобы хоть чуточку проявился ее характер. Но где он был вчера вечером?»

Она и вообразить себе не могла своего сыночка в роли покорителя сердец и была уверена, что он не способен ночь напролет просидеть в притоне за картами. «Жюльетта ведет слишком праздную жизнь, — подумала старая дама. — Вот и может из-за сущей безделицы затеять игру с огнем».

Мысли о вечере в Порт-Луи снова, в который уж раз, вернули ее в прошлое. Она тогда так же держала в руке чашку кофе. И сидела в этом же кресле, а против нее, на месте Элен, Гортензия расправляла свое шелковое роскошное платье — малиновое, украшенное золотым позументом.

6

— Три дня уже, как он пьет без просыпу, — говорила Гортензия.

То была женщина лет сорока. Должно быть, она была очень красива лет двадцать тому назад, но если возраст не отразился еще на ее лице, то тело все-таки расплылось, и было заметно, что она пыталась умерить с помощью сильно затянутого корсета слишком большую щедрость природы. У нее были красивые голубые глаза и очаровательная улыбка. Хоть и находя в ней известное обаяние, Фелисите подумала, что впервые беседует с женщиной подобного сорта. Она встречала таких на улицах Порт-Луи, иногда их несли в паланкине, а иногда они просто гуляли, окруженные толпами кавалеров. Их рабы у всех на глазах щеголяли в ярких ливреях, и сами они привлекали к себе внимание богатством своих нарядов. Благочестивые семейства отворачивались при их приближении, матери обрывали расспросы своих детей, отцы принимали вид достойного безразличия.

Свои белокурые волосы Гортензия забирала кверху в прическу «султанка». Фелисите казалось, что она помнит и эту прическу, и этот взгляд, любопытный и ласковый. «Наверно, я ее видела в Порт-Луи…»

— Три дня уже, как он пьет без просыпу, — говорила Гортензия. — С самого того дня, как приехал в Порт-Луи. А когда он в таком состоянии, он болтает лишнее. Да вы, разумеется, знаете это.

— Нет, — отвечала Фелисите. — Он никогда не бывал при мне пьяным с тех пор, как мы поженились.

Она сочла неразумным признаться гостье, что знала о склонности лейтенанта к питью и игре, когда согласилась поехать с ним в Белый Замок.