До половины пути впереди шел начальник охотников Скворцов, а затем пошли юнкера Сресули и Териев. Тихо, неслышными шагами подымалась команда… Перед рассветом охотники поднялись довольно высоко по вьющейся змейкой горной тропинке, но вдруг тропинка пропала, и солдаты стали искать другую, как услышали голоса над собой: «Ля-Иль – Ля-Иль – Алла!» Боясь быть обнаруженными, охотники мгновенно припали к земле и замерли на месте. Но вот голос смолк, и снова наступила мертвая тишина. Оказалось, что смельчаки подошли уже под самую шамилевскую караулку. Настала минута, от которой зависело все. Тишина не прерывалась. Все озирались кругом с замирающим сердцем. Над охотниками высилась первая терраса. Рядовой Молодых первым укрепил под террасу веревочную лестницу и полез вверх. Он быстро поднялся по ней и, карабкаясь по отвесной скале, стал хвататься за кусты. За ним поднялись юнкера Териев и Сресули; затем поднялись другие. Они, как кошки, цеплялись руками за камни, обрывая себе ногти и локти.

Как раз в это время густое белое облако стало спускаться с вершины Гуниба, мало-помалу затягивать окружавшую местность и, наконец, закрыло ее совершенно. Когда три смельчака поднялись еще выше, то перед их глазами находилась уже вторая терраса. Здесь они укрепили веревку за дерево и сбросили ее вниз к идущей команде охотников.

До сих пор все благоприятствовало, но, когда храбрецы стали подниматься на вторую террасу, вдруг затрещали над их головами частые ружейные выстрелы; вскоре пули перестали визжать, и видно было, что выстрелы были направлены в поднимавшихся снизу солдат батальона Апшеронского полка.

Дело в том, что перед рассветом 25 августа, в то время, когда охотники были уже впереди, командир Апшеронского полка полковник Тергукасов, командовавший войсками против южного фаса, направился на Гуниб с 1-м батальоном своего полка и охотниками 21-го стрелкового батальона.

Подойдя к скалистому обрыву и видя, что неприятель не заметил движения за густым туманом, командир 1-го батальона Апшеронского полка подполковник Егоров решился двинуться далее на вершину. Приходилось подниматься на три подъема, каждый в 8-10 сажен, возвышавшиеся один над другим, подобно стенам. Считая их вполне недоступными, горцы ограничились только небольшим караулом. Апшеронцы подошли как раз в то время, когда команда охотников поднималась на вторую террасу, и, услышав тревогу, поднятую неприятелем, стали тоже подниматься на террасу. Имея во главе охотников, батальон апшеронцев, подсаживая друг друга при помощи лестниц, начал взбираться в совершенной тишине. Впереди находились рядовые Афанасьев, Шмелев, унтер-офицеры Демин, Чернышев, которые вместе с другими образовали команду человек в тридцать. При подъеме на вторую террасу охотники были обнаружены караулом, открывшим огонь. Не дожидаясь приказания, они бросились с криком «ура!» к самой караулке, окружили караул, частью перебили его, в том числе и трех вооруженных женщин, частью взяли в плен; после того, разделившись на две партии, храбрецы очутились уже на третьей, последней террасе, где захватили до тысячи штук баранов, а затем сбили стерегущих их пастухов, которые, сделав несколько выстрелов по русским, бросились бежать вниз, прыгая, как козы, по уступам гор.