Когда через три месяца после Сен-Тропе они увидели Рейн, Фрэнка несколько удивило, насколько эта река узкая. Страсбург со всех сторон окружали реки и ручьи, и в самом городе было на что посмотреть, несмотря на то что союзники его без конца бомбили, а немцы сожгли все, что могли, но Рейн оказался узким и спокойным, аккуратно заключенным в оправу укрепленных берегов. Реку пересекали изящные старые мосты. Немцы на другом берегу притихли, и Фрэнк подозревал, что причиной тому типичное коварство гансов – они таятся, словно кролики, пока им на глаза не попадутся солдаты, и тогда уж открывают мощный огонь. Но Рубен был готов, и вернувшийся в часть Корнхилл тоже. В полночь они вступили на мост – затейливую каменную конструкцию – и опасливо, шаг за шагом, пересекли его. Все прошло быстро, но на немецких огневых точках не было заметно ни одного часового – все более подозрительно. Рядовой Рубен едва ли не скакал, когда ступил на немецкую землю, но при его малом росте его трудно было подстрелить; Фрэнк не знал, что именно оберегало его – скорость, рост или вообще ничего. Фрэнк и рядовой Корнхилл вели себя более осторожно, но реакции по-прежнему не было.

– Думаешь, они все вырубились, капрал? – прошептал рядовой Корнхилл.

– Нам повезло, если так, рядовой.

Они догнали рядового Рубена, и все трое, пригнувшись, утиным шагом подкрались к первому огневому сооружению, скрываясь в темноте, замерзшей траве и за рядом голых деревьев. Подобравшись совсем близко, рядовой Рубен достал две гранаты, но чеку вытаскивать не стал.

И хорошо, потому что внутри было пусто и холодно. Похоже, здесь уже несколько недель не было ни души. Не осталось ни завалявшегося патрона, ни клочка бумаги. Перед тем как уйти, гансы тщательно прибрались.

Через час они дошли до следующего огневого сооружения, расположенного в ста ярдах вверх по реке. Там тоже никого и ничего не было. Обратно к мосту они шли прогулочным шагом, выпрямившись, лишь иногда ускоряя шаг из-за холода, но никак не скрываясь. Это был финальный тест. Если рядом был кто-то, кто хотел пристрелить их, он бы уже выстрелил.

Все патрули доложили то же самое – никого. По мере того как подтягивались артиллерия, инженерный корпус и остаток Седьмой армии, Фрэнк начал ощущать волнение: завтра Германия, а вскоре Берлин. Стоял конец ноября. Трех лет войны более чем достаточно.

К середине утра, когда Фрэнк очнулся от дремы, наступление уже произошло; они взяли Рейн. Во время инспекции строя генерал Деверс выглядел радостно возбужденным. Фрэнк не знал, почему генералу было приказано провести войско через Ривьеру, а потом вверх по Рейну, где военных действий (по крайней мере по сравнению с Италией) было достаточно лишь для того, чтобы не дать им расслабиться. Они ждали.