Короче говоря, управляемые событиями хеджевые фонды производили понятный, постоянный доход — доход, который, помимо прочего, был отражением чистейшего инвестиционного мастерства и не соотносился с рыночным индексом. Это был Святой Грааль, эликсир, который консультанты благотворительных организаций называли «альфа», и институционный капитал рекой тек в их портфели. И все же триумф управляемых событиями хедж-фондов не был лишен риска. Даже такие звезды, как Farallon, имели слабые стороны, о которых многие и не догадывались.

К КОНЦУ 1990-Х ГОДОВ FARALLON РАСПОЛОЖИЛСЯ в модном небоскребе в японском центре Сан-Франциско. Рабочее место командора по-прежнему отличалось скромностью, но снаружи возвышалась скульптура Генри Мура и простиралась зеленая лужайка, где красивые люди поглощали органические сэндвичи. Из этого бастиона безмятежности небольшое предприятие Стейера стремилось к новым горизонтам. В 1998 году фонд запустил арбитражные слияния и поглощения в Лондоне, появившись там на несколько месяцев раньше своих соперников, Och-Ziff и Perry Capital. Он приобрел долю в Alpargatas, аргентинском обанкротившемся производителе текстиля и обуви. Он назначил Alpargatas новых руководителей и реструктурировал долг фирмы: вскоре около двух тысяч работников вернулись из вынужденных отпусков, и Farallon доказал, что может процветать, творя добро заграничной экономике²¹. Но ничто не могло сравниться с тем, что произошло потом. В ноябре 2001 года Farallon намерился приобрести крупнейший банк Индонезии.

Bank Central Asia, цель Farallon, был основан Лиемом Силионом, богатейшим человеком Индонезии и хорошим другом диктаторамодернизатора этой страны Сухарто. Говорили, что империя Лиема составляла 5 % объема производства Индонезии, и мучной бизнес лучше всего иллюстрировал секрет его успеха. Играя на связях с Сухарто, Лием добился, чтобы индонезийское правительство продавало ему импортируемую пшеницу по субсидированной цене, а затем покупало ее обратно в виде муки с серьезной надбавкой — неплохой заказ, если вы сможете его получить²². Застрахованное от конкурентов мукомольное хозяйство Лиема в Джакарте выросло до крупнейшего в мире; второе по величине, расположенное в Сурабая, также принадлежало Лиему. И хотя предполагалось, что комбинаты будут продавать муку обратно государству, внушительное количество уходило в еще одно начинание Лиема, Indofood, которое соответственно контролировало 90 % индонезийского рынка лапши быстрого приготовления. Похожим образом Лием преуспел с кофе, сахаром, резиной, цементом, рисом и пряностями. Естественно, человеку его размаха был необходим собственный банк. Естественно, банк стал крупнейшим в стране.