Слухи о банкротстве Lehman начали просачиваться в воскресенье около полудня. Хотя многие хедж-фонды были готовы к плохим новостям и соответствующим образом сформировали свои портфели, вскоре стало ясно, что и они не могли чувствовать себя в полной безопасности. Американские фонды слишком поздно осознали, что лондонское отделение Lehman Brothers, подчиняясь английским законам, будет вынуждено объявить банкротство. Это означало, что счета хедж-фондов, которые по американским нормам могли быть обособлены и находились бы в безопасности, теперь будут заморожены. Адвокаты хедж-фондов, отдыхавшие в своих загородных домах в Хэмптоне, сломя голову примчались в офисы, пытаясь судорожно понять, по каким законам будет решаться судьба их активов в Lehman Brothers — по английским или американским. Они засыпали вопросами сторонних консультантов, установив их телефонные номера на быстрый дозвон. В хедж-фонды, в свою очередь, звонили охваченные паникой инвесторы, желая выяснить, какому риску они подвергаются. Никто не мог объяснить, что происходит, и это только усугубляло массовую истерию. К вечеру люди начали сознавать масштабы надвигающегося цунами. Эрик Розенфельд, партнер фонда Long-Term Capital, который пережил очень болезненный крах собственной компании, позднее вспоминал о том, как впервые узнал о банкротстве Lehman Brothers. Он услышал новость по радио, когда ехал на автомобиле: «Я не верил своим ушам. Я был потрясен. У меня перехватило дыхание. Как же они могли дойти до такого?»¹⁹

Когда в понедельник открылись торги, Пол Тюдор Джонс пережил такую гамму чувств, которую в тот день, вероятно, не испытывал ни один человек. С одной стороны, его собственный портфель был отлично сбалансирован. Он видел, как приближается волна кризиса, и к закрытию торгов, когда индекс S&P 500 упал на 4,7 %, Джонс уже восседал на ней верхом. С другой стороны, это был худший день в его карьере. Еще на прошлой неделе фонд Tudor пытался вывести остатки своих активов из Lehman Brothers, однако запрос был принят слишком поздно. В итоге 100 миллионов долларов, которые фирма держала на счетах лондонского филиала Lehman Brothers, были заморожены²⁰. Tudor списал всю сумму в убыток, однако на фоне других бед, свалившихся на него, эта проблема казалась пустячной.

Tudor совершил ошибку, которая оказалась такой же грубой, как и просчеты Полсона по поводу судьбы Lehman Brothers. Он позволил своей команде менеджеров по кредитованию новых рынков сформировать гигантский портфель кредитов, выданных компаниям развивающихся стран. Банки в Казахстане и России, молочные фермы на Украине — все они были клиентами Tudor, и на них приходилась значительная часть активов во флагманском фонде компании, зарегистрированном на Британских Виргинских островах. Так же как Брайан Хантер, управляющий фонда Amaranth, руководство Tudor считало это направление очень перспективным. Путем кредитования развивающихся рынков извлекали прибыль из укрепления национальных валют. Кроме того, высокие процентные ставки по ссудам с лихвой компенсировали все кредитные риски. Другие хедж-фонды буквально гурьбой рванулись в эти страны. Они проявляли высокую активность на валютном рынке и рынке ссудного капитала, получая хорошие барыши. Это побуждало руководство Tudor выделять дополнительные средства на реализацию данной стратегии. Однако как только Lehman Brothers потерпел крах, стал понятен истинный уровень рисков на развивающихся рынках. Неожиданно для всех легендарные банки в США потеряли доступ к финансированию, а банки в Казахстане и России столкнулись с очень серьезными проблемами. Стоимость портфеля кредитов, выданных компаниям развивающихся стран, упала на две трети, что обошлось Tudor более чем в 1 миллиард долларов²¹.