Долгое время она сверлила меня глазами, что-то прикидывая в уме. Я видел, что она взвешивает два варианта. Потом Мэри поморгала – два раза, – явно склонившись к варианту Б. Сказала, что для приема людей на работу существует определенный протокол. Она не может предложить мне должность прямо сейчас. Надо обсудить все с редакторами. Соблюсти процедуру.

– Однако, – сказала она, – мне нравится твой склад ума.

Я никогда не слышал этого выражения. Подумал, она сказала «мне нравится твой клад сума». Попытался сообразить, что на это ответить, но Мэри уже встала из-за стола и снова протянула мне руку. Если не произойдет ничего непредвиденного, сказала она, вскоре я буду принят на работу в «Нью-Йорк таймс».

Когда спустя два часа я ввалился в «Публиканы» с радостной вестью, все словно сошли с ума. Наконец-то, кричали парни, я что-то буду делать в своей жизни. Да-да, поступить в колледж было неплохо. Закончить – тоже неплохо, даже здорово. Но это – настоящее достижение. Репортеры – Джимми Кэннон, Джимми Бреслин, Эй Джей Либлинг, Грантленд Райс – казались завсегдатаям баров настоящими богами, и то, что меня приняли в их ряды, следовало приветствовать троекратным ура и медвежьими объятиями.

Дядя Чарли сжал мне руку так, что кости захрустели, но потом, сочтя, что этого недостаточно, вышел из-за стойки и поцеловал меня в щеку.

– Нью-Йорк-чертова-Таймс, – сказал он.

В последний раз я видел его таким гордым, когда он в мои одиннадцать лет объяснил мне разницу между «по» и «по-над» и я понял. Кольт почтительно склонился передо мной и повторил фразу, которую произнес, когда я поступил в Йель, и вообще говорил, когда мне что-нибудь удавалось:

– Наверняка это все ворди-горди.

Стив ликовал. Он заставил меня несколько раз пересказать отдельные эпизоды собеседования, описать во всех подробностях Голого Фроста и охранника, а также потрясенные лица сотрудников новостного отдела. Осмотрел под светом лампы над стойкой мой фингал и сказал, что надо заказать мне у ювелира щиток на этот глаз, чтобы я выглядел презентабельно. Даже не знаю, что впечатлило его больше – синяк под глазом или моя новая работа. Он был даже больше чем впечатлен – отмщен. Его врожденный оптимизм оказался небеспочвенным. Стив всегда утверждал, что в жизни все к лучшему, что за трагедией неизбежно следует комедия и что хорошие вещи обязательно должны случаться с плохими парнями из «Публиканов». И вот теперь нечто очень хорошее случилось с племянником его главного бармена.

– Слушайте! Слушайте! – провозгласил он. – Джуниор работает в «Таймс»!