Этого не потребуется, ответил я. Как бы мне ни было тяжело снова прощаться с Макгроу, завтра с утра я первым делом куплю ему билет на самолет.

Макгроу начал собирать вещи, стоило его матери отправиться на работу. Джимбо приехал за нами на своем «Джипе», и мы понеслись по дороге, поглядывая с опаской в затянутое пластиком заднее окно, словно тетя Рут могла поджидать нас, спрятавшись в кустах, готовая кинуться в погоню, как гепард за газелями. Тремя газелями, страдающими похмельем.

До самолета оставалось шесть часов, и мы решили убить время на стадионе «Шиа». Наши играли там против «Падрес». Жара немного спала; тот августовский день был похож на рекламный ролик фильма про наступающую осень. Мы купили себе билеты – прямо у третьей базы, – и призвали разносчика пива. Не отлучайся далеко, сказал я ему, слыша эхо дяди Чарли в своем голосе. Первую пару холодного пива мы проглотили, как молочные коктейли. К шестому иннингу мы чувствовали себя отлично, и «Метс» побеждали. Толпа ликовала, и нам было радостно слышать, как люди кричат от счастья, а не от гнева. Пора ехать, опечаленно заметил Макгроу, поглядев на часы на табло. Самолет. Пока мы поднимались по ступенькам, он бросил последний взгляд на стадион. Говоря «прощай». И не «Метс».

А бейсболу.

В ту ночь в дедовом доме я лежал в постели, глядя на кровать Макгроу и чувствуя себя опустошенным. И тут дверь распахнулась. Тетя Рут, озаряемая со спины светом из коридора, начала кричать:

– Вы так просто не отделаетесь! Обманщики! Трусы! Подлецы! Вы с Джимбо решили, что помогаете ему? Да вы разрушили его жизнь!

Крик продолжался больше часа.

Каждую ночь повторялось одно и то же. Когда бы я ни приходил домой из бара, как бы тихо ни прокрадывался в заднюю спальню, минуту спустя открывалась дверь и начинался скандал. Моих нервов хватило на неделю. Потом я позвонил из «Публиканов» Биби и сказал, что мне нужна помощь. Не прошло и пары часов, как Биби нашла мне жилье: у подруги на Верхнем Ист-Сайде, которая сдавала комнату. Небольшую, сказала Биби, зато мне по средствам.

Я не мог просить Боба-Копа снова помочь с переездом. Эта работа легла на Джимбо. Я отыскал его в баре: он пил свой «Рок-а-л’Оранж», коктейль, который сам изобрел («Роллинг-Рок» с каплей «Гранд Марнье») и которому приписывал магические лечебные свойства – он, мол, исцеляет разбитые сердца. У Джимбо имелась собственная Сидни – девушка в колледже, которая бросила его.

– Джимбо, – сказал я, кладя руку ему на плечо, – мне нужна услуга.

– Все что угодно.

– Еще одну ночь криков мне не выдержать. Требуется эвакуация.