Неделю я лежал на диване у отца в квартире, читал его книги, курил его сигареты, слушал его шоу по радио. То было воплощение моей детской мечты – слышать его голос и знать, что, закончив, он придет домой. Мы пойдем поужинать, насладимся несколькими коктейлями, а поздно вечером, под ручку, вернемся назад. Будем слушать Синатру, засиживаться до рассвета, может, смотреть по телику повтор «Досье Рокфорда». Мой старик любил «Досье Рокфорда». По всей квартире были развешаны его старые рекламные фото, и я заметил, что на лучших из них он похож на Джеймса Гарнера[54].

Он по-прежнему был настоящим шеф-поваром и гурманом, и после вечера в баре любил приготовить нам какой-нибудь десерт, вроде тирамису или канноли. Десерты были великолепные, но еще больше удовольствия я получал, помогая ему на кухне и учась готовить. Мы были друзьями, делали что-то вместе, как Рокфорд и его отец. Я понимал, что причиной такой нашей близости являются коктейли, но что с того? Коктейли помогали нам расслабиться и преодолеть чувство вины за то, что мы любим друг друга. Коктейли позволяли забыть о том, что он сделал – и чего не сделал. Как можно возражать против них, если они справляются со столь грандиозной задачей?

На выходные отец собрался познакомить меня со своей новой девушкой. Мы выпили пару коктейлей в придорожном баре по пути к ее дому – одноэтажной развалюхе глубоко в лесу. Она открыла дверь, и при виде нас у нее отвалилась челюсть: мы стояли, шатаясь, обхватив друг друга за шеи.

– Вижу, вы решили начать веселиться без меня, – сказала она.

Она была болезненно худая, вся из углов и костей. Некрасивая, но очень сексуальная. Ее двадцатилетняя дочь, стоявшая у матери за спиной, оказалась толстушкой, словно съедала всю еду, которой мать пренебрегла.

Мы прошли на кухню, и дочь уселась обратно за стол, склонившись над книгой. Она читала «Выбери собственное приключение». Каждый раз, когда наступает кульминационный момент, объяснила она, ты можешь выбирать. Хочешь пойти в запретные пещеры? Листай до страницы тридцать семь. Поплыть по реке? Страница сорок два.

– Я читаю только «Выбери собственное приключение», – сказала она. – Потому что люблю, чтобы все было по-моему.

Пока отец готовил ужин, его подруга повела меня показать дом, что заняло не больше трех минут, потому что дом был размером с «Публиканы». В прихожей на стене висел пазл, покрытый лаком и вставленный в рамку. Она демонстрировала его так, словно это оригинал Ван Гога. Вернувшись в кухню, мы оба почувствовали: что-то произошло. Отец переменился. Глаза превратились в щелки. Лицо раскраснелось. Может, дочь сказала что-то не то? Стала болтать про свое «Приключение» и разозлила его?