Илью совсем покинули силы. Он застыл на полу, мучаясь оттого, что замешан в таком низком деле. Ему было обидно и горько. Коренастая фигура старика высилась над ним, лицо его не выражало ни злобы, ни осуждения, лишь глубокую печаль. И это было хуже всего.

Не говоря больше ни слова, Монгол протянул руку. Она была теплой, сухой и морщинистой. Илья поднялся, стараясь не глядеть на лицо старика.

Вокруг все еще кричали и шумели. Начались уроки, и многие, забыв уже о драке, входили в классы. Кротов готов был расплакаться от стыда, но держался, чтобы не дать врагам повода для радости.

Как Илья подошел к дверям класса и как в руке его снова оказался испачканный рюкзак, он не помнил. Заходя вместе с толпой в кабинет, мальчик находился словно в забытьи. Одноклассники, как пингвины, раскачивались перед ним из стороны в сторону.

Скоро все двери закрылись. Некоторое время из классов слышался приглушенный гул, и наконец в рекреации наступила полная тишина.

Молчало и пианино.

Еще одна перемена прошла, а жизнь продолжалась.

Кайотов

Кайотов

Костя Кайотов нервничал.

Родителей всей их шайки «демонов» вызвали в школу, но пошёл только его отец – как назло, он вернулся в город два дня назад с нефтяной вышки, куда обычно уезжал работать на несколько месяцев.

Для Кайотова возвращение отца всегда было большой радостью. Сын следил за ним с трепетом – целью всей Костиной жизни было стать похожим на него.

Два метра ростом и весом около двухсот килограммов, с могучими руками и ногами колесом, он внушал сыну страх и уважение. Когда отец говорил хрипловатым баритоном, Кайотов старался не пропустить ни одного слова. И страшнее всего ему было расстроить своего великана: тот никогда не кричал на него и пальцем не трогал, но проступки сына так сильно его расстраивали, что у Кости сердце щемило от боли. Теперь отцу должны были непременно рассказать о том случае с Фаиной Рудольфовной, когда он сбил её с ног.

Чтобы забыться, Кайотов позвонил Осокину и Харибдову, и они решили поехать гулять в гавань к своим старым знакомым.

«Демоны» выпили по две бутылки пива и шли вдоль залива, пиная жестяную банку и глядя, как серые волны бушуют и бьются о гранит.

– Почему вызвали только моих? – в который раз спрашивал Кайотов, уныло глядя на безумствующую воду. – Батя меня потопит.

– От моих им обломится: они сейчас во Франции, так что некого вызывать! – Осокин заглянул в горлышко бутылки.

– Хорошо, меня с вами не было, – усмехнулся Харибдов.

В гавани они встретились с ребятами чуть старше себя, которые давно вылетели из школы, попали в колледжи и там торговали лёгкими наркотиками, по секрету приобретая их у матросов.