Парень, которого вырвало, был как раз тот самый Паша Самойлов. Он сидел на полу между креслами и тёр голову большущими ладонями. Его организм, видимо, первый справился с ядом, и к нему понемногу возвращался рассудок.

– Что вы пили?

– Федя купил на вокзале самогон. И мы решили попробовать.

– Идиоты, – процедила сквозь зубы Тамара, пытаясь из-за плеча Андрея Штыгина разглядеть того, кто лежал на двух креслах.

Из-за затылков и спин мелькнуло лицо Мурата. Он был бледно-зелёный, с прикрытыми веками и едва двигал губами. Тамара протиснулась сквозь толпу и треснула его по щеке, потом ещё и ещё раз.

Она пыталась привести его в чувство, но возможность врезать ему за все глупости, которые он творил в последнее время, принесла ей некоторое удовольствие.

– Мурат! Проснись!

Парень на мгновение открыл глаза и отмахнулся. Тамара почувствовала горячий след на щеке, и во рту стало солоно.

– Ах ты, сволочь! – Аладдин занёс над Муратом кулак, но девушка остановила его. Тем временем Мурат отключился.

– Он не спит и, возможно, в обмороке, – произнесла она онемевшими губами.

– И что мне прикажешь делать?

– Проверь, жив ли он! – крикнула девушка.

На уроках Кирилла Петровича они мерили пульс, и Андрей наконец-то вспомнил об этом.

– Сердце колотится как бешеное.

Внезапно с губ Мурата полилась пена. Девчонки завизжали, парни брезгливо отпрянули. Андрей был единственным, кто догадался повернуть его на бок.

– Нужно что-то делать… Иначе ему капут.

– Так делай, хирург. Делай!

– Что я могу? Пусть хотя бы остановят автобус, его болтает из стороны в сторону!

Тамара бросилась во вторую атаку

– Остановите автобус! Или рискуете потерять ученика.