Тамара нагнулась, схватила Аладдина за локоть и зашептала:

– Ты знаешь, что делать. Не время рассуждать…

Андрей кивнул, брезгливо поморщился, перевернул Мурата ничком, положил на согнутое колено и засунул ему в рот пальцы.

Бедолагу начало тошнить, а вместе с ним и парочку наблюдавших.

Потом всем показалось, что всё закончится хорошо. Мурат открыл мутные глаза и пытался даже сказать что-то связное.

На улице было холодно, и горе-пассажиры начали мёрзнуть.

Спустя ещё несколько минут Мурат снова отключился. И бледно-зелёный цвет лица начал переходить в голубой. Татуировка на его шее больше не контрастировала с кожей.

Андрей Штыгин наклонился над парнем и сказал, что тот почти не дышит.

По толпе школьников прошёл ропот. Пара девушек ревели в сторонке от страха.

Тамаре было очень жарко, хотя она вышла на улицу в тоненькой кофте, а куртку оставила на сиденье.

Аладдин держал Мурату голову и смотрел на девушку так, словно спрашивал – что делать дальше?

Она, как во сне, медленно оглянулась и поняла, что все следят за её дальнейшими действиями, как будто это она должна давать советы, как будто вокруг нет никого из взрослых.

Водитель безнадёжно рылся в аптечке, учительница, бледная как мел, сидела на ступеньках, а сердобольная блондинка, кажется, бросила все попытки оказать помощь и возвращалась к себе в машину.

Что-то надорвалось у Тамары внутри. И она закричала:

– Что вы стоите! Останавливайте машины! Все, которые видите! Может быть, у кого-то есть лекарство! Может, кто-нибудь знает, где ближайшая больница!

Она первая ринулась к трассе, а за ней бежали те, кто успел выйти из ступора.

«Кончается парень!» – звучал у неё в голове угрюмый голос водителя.

Не может быть. Не сегодня.

Нарушая все мыслимые правила дорожного движения, она выскочила перед автобусом, размахивая руками.

Первый легковой автомобиль разрезал воздух протяжным гудком и на скорости едва успел объехать её. Второй последовал его примеру…