– Девочки. Не отвлекаемся! – голос у матери был резкий, и от него звенело в ушах.

Зрители на трибунах восторженно приветствовали каждый удачный прыжок. Для них на катке выступала красивая тоненькая девушка, и им казалось, что ей ничего не стоит взять и взлететь над холодной плоскостью, а потом так же легко приземлиться. Но Тамара знала, какими чудовищными усилиями даются её подруге все эти упражнения.

Рядом сидел Мурат, и вид у него был идиотский – потому что он притащил с собой большой военный бинокль и неотрывно смотрел через него на каток.

– Хоккей как-то поинтересней будет… – то и дело повторял он.

После случая на экскурсии он таскался за Тамарой повсюду, как и прежде. Только теперь юноша слишком много жаловался на Марго, которая так и не навестила его в больнице, после чего они больше не разговаривали. Тамара снисходительно разрешила ему «поплакаться в жилетку».

На какое-то время, заворожённая танцем на льду, девушка перестала думать, что с её подругой может что-то случиться.

«В конце концов, она выступала несметное количество раз…»

Но Мурат вдруг протянул ей бинокль и сказал странным голосом:

– Мне кажется, или у неё мокрое лицо?

Тамара посмотрела сквозь стёкла, покрутила колесо настройки фокуса и почти сразу увидела две блестящие струйки на щеках подруги. Анфиса выполнила тулуп и вновь заулыбалась.

– Она волнуется? Да? – спросил Мурат, чувствуя, как Тамара напряглась.

– Ей больно. Почти всё выступление она превозмогает боль.

Всё оставшееся время номера Тамара молилась. Ей, может быть единственной на этих трибунах, было не важно, кто победит. Она просила Бога, чтобы всё поскорее закончилось.

Музыка зазвучала громче, и стало ясно, что сейчас наступит решающий момент.

Тоненькая фигурка описала кривую, чтобы выполнить аксель.

– Скажи мне, если у неё не выйдет…

Тамара опустила голову и сильно сжала руку Мурата. Она успела заметить, что он опустил бинокль и глядит на ледяное поле во все глаза.

Публика задержала дыхание, затем прокатился восторженный рокот.